Россия и Катар — новая прагматичная дружба на Ближнем Востоке?

В то время как большинство анализов растущего присутствия России на Ближнем Востоке сосредоточено на роли страны как покровителя и защитника Башара Асада в Сирии, другие отношения, между Россией и Катаром, без лишнего шума становятся проводником все более растущего числа торговых и инвестиционных связей, имеющих значительные последствия для региона и за его пределами.

Вопреки обычному курсу внешней политики Кремля, экономические интересы перевешивают геополитические барьеры, объединяя Доху и Москву. Катар, также показывая инверсию обычного тренда, намерен инвестировать в Россию. Как сказал посол Катара в Москве Фахад бин Мохаммед Аль-Аттия в интервью Bloomberg в начале этого месяца: «Мы считаем, что экономика России стабильна и потенциал для роста огромен».

У двух стран исторически непростые отношения. Российские военные, возможно, стояли за убийством в Катаре Зелимхана Яндарбиева, бывшего исполняющего обязанности президента сепаратистской Чеченской Республики Ичкерия в 2004 году. Дипломатические отношения официально были понижены в 2011 году после нападения на российского посла Владимира Титоренко в международном аэропорту Дохи.

Однако ситуация начала улучшаться после того, как в 2013 году к власти пришел новый эмир Катара шейх Тамим бен Хамад Аль-Тани. Два официальных визита эмира в Москву в 2016 и 2018 годах, а также регулярные телефонные переговоры с президентом России Владимиром Путиным помогли установить более теплый климат между двумя странами. Министр иностранных дел России Сергей Лавров 4 марта посетил Катар, игнорируя возглавляемую Саудовской Аравией блокаду и совершив прямой перелет из Эр-Рияда в Доху.

Катар и Россия по-прежнему являются основными конкурентами на мировом газовом рынке и имеют серьезные разногласия по поводу правления Асада. Однако руководство обеих стран руководствуется прагматичным мировоззрением, что в конечном итоге их объединяет. Действительно, их улучшающиеся отношения продиктованы обоюдно разделяемым пониманием собственных интересов и общего взгляда на политику как на продолжение привычного бизнеса.

Это хорошо видно по их отношению к самым острым геополитическим вопросам на Ближнем Востоке. Стремление Дохи к укреплению двусторонних связей тесно связано с ростом влияния России в регионе. Со своей стороны, Москва стремится позиционировать себя в качестве беспристрастного посредника в регионе и стремится поддерживать стабильные отношения со всеми местными игроками. Россия по большей части воздержалась от выбора какой-либо стороны во время блокады Катара Советом сотрудничества стран Персидского залива (ССЗ), хотя некоторые официальные лица даже выразили готовность увеличить поставки продовольствия.

Такое прагматичное отношение к ближневосточным делам хорошо согласуется и с собственным подходом Катара. Доха остается членом ССЗ, и, несмотря на остракизм надеется снять блокаду и восстановить отношения с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. В то же время Дохе желает пользоваться рабочими отношениями с Ираном и Турцией, особенно в свете их поддержки эмирата в первые дни блокады. Ни один из этих факторов никак не повлиял на продолжение противодействия действиям Тегерана и Анкары в Сирии.

На более широком уровне Катар видит в России больше, чем нового игрока в регионе. По сути, Доха давно рассматривает российский рынок как недооцененное направление с сильным долгосрочным потенциалом роста. Даже в разгар самых острых споров по поводу Сирии Катар укреплял свои деловые связи с Россией.

Государственный фонд благосостояния страны, «Управление по инвестициям Катара» (УИК) в 2013 году приобрело долю в российском государственном банке ВТБ стоимостью в $500 миллионов долларов. В прошлом году фонд стал основным акционером энергетического гиганта «Роснефть» после провала $9-миллиардной сделки о продаже доли компании проблемной китайской CEFC Energy Co.

Хотя российская экономика остается слабой и неконкурентоспособной, такие сектора, как розничная торговля, горнодобывающая промышленность и инфраструктура обеспечивают стабильную и привлекательную доходность. Помимо этих стратегических секторов экономики катарские интересы также контролируют 25% оператора петербургского аэропорта «Пулково» и владеют аналогичным пакетом акций московского аэропорта «Внуково».

В целом, инвестиции УИК в Россию оцениваются в более чем $2,5 миллиарда. Если принимать во внимание заявления Аль-Аттия, то эта сумма скоро вырастет. Не стоит упускать иронию такого положения дел в контексте мировых энергетических рынков. Тогда как США искренне рассчитывают, что катарский газ будет конкурировать с российским газом на европейском рынке, сами катарцы занимаются инвестициями в российский энергетический сектор.

Даже если завтра будет снята блокада Катара, напряженность между странами залива и Дохой сохранится, и это означает, что эмират будет продолжать укреплять отношения с другими игроками. Россия, как оказалось, стоит среди них на первом месте.

Источник