Родом из детства

Худенькая, крошечная глазастая девчушка лет пяти, в застиранном платьице робко переступила порог приемной горкома партии и, озираясь, замерла в нерешительности. Слева от нее вдоль стены выстроился ряд стульев с высокими прямыми спинками, обитых черной кожей с декоративными гвоздиками. Точно такая же обивка украшала и огромный письменный стол, стоящий в дальнем углу кабинета. Приемная - типичный сталинский ампир: высоченные потолки с лепниной, паркетный пол, огромные, слегка запыленные окна, сквозь которые бил яркий солнечный свет.

Солнечные блики падали на зашарпанный паркетный пол, вспыхивали на латунной поверхности шляпок гвоздей на столе и чернильном приборе. Секретарша – тощая дама бальзаковского возраста, в очках с роговой оправой, с короткой стрижкой, бешено строчила на пишущей машинке, не выпуская папиросу изо рта. Девочка с немым изумлением наблюдала, как сизый дым клубами вился к потолку и таял в солнечном свете. Женщина в последний раз резко сдвинула каретку, крутнула рычажок, рывком выдернула пук бумаги. И только тогда заметила девчушку, несмело топтавшуюся у порога:
- Тебе чего, милое дитя? – сняв очки, низким, с легкой хрипотцой голосом спросила дама.
- Я книжку купить… - пролопотала, обмирая от смущения, Нина и протянула ладошку с пятнадцатикопеечной монеткой.
- Выбирай, - коротко бросила секретарша и ткнула потухшим окурком в сторону стеллажа, стоявшего у противоположной стены.
…В эту приемную горкома партии небольшого городка с не очень благозвучным названием Ломов, что в Пензенской области, Нина Календарева придет еще не раз. По странной прихоти местных властей именно здесь в те годы продавались детские книжки небольшого формата. Их невозможно сравнить с нынешними, великолепно изданными, яркими, глянцевыми, которые, увы, так мало читают…
А тогда невзрачные, отпечатанные на дешевой серой бумаге, скромные книжонки были настоящей отрадой послевоенной детворе. По ним малышня училась читать, заучивала незатейливые строки детских стихов, срисовывала картинки.

Одна строка и вся жизнь
Домой Нина не шла – летела в предвкушении счастья. Уютно расположится на сундуке и уплывет в волшебный мир стихов и сказок. А потом на клочке бумаги будет старательно перерисовывать картинки, чтобы сделать для любимой куклы крошечную книжку. Первую, но далеко не последнюю.
Казалось бы, откуда у девчушки, росшей в семье неграмотных крестьян, такая неуемная тяга к чтению, стихам, рисованию?..
Все от бабушки и мамы, вспоминает Нина Михайловна.
- Я в семье была младшей, когда подросла, мои старшие братья и сестры уже учились в школе, кто в старших, кто в младших классах. По вечерам они садились за уроки и вслух читали заданные рассказы, заучивали стихи. А у бабушки была отличная память, она запоминала все буквально до последней запятой. Я помню, как, освободившись от домашних хлопот, она садилась со мной на большой старый сундук и пересказывала мне сказки, рассказы… И однажды рассказала «Кавказского пленника». Меня потряс один момент – то, как пленник Жилин, сидя в яме, лепил для Дины фигурки из глины. Я захотела также взять в руки глину и лепить, лепить…
Доска, глина и вдохновение – как мало надо для воплощения детской мечты. А толчком послужила всего лишь одна строчка из классического произведения, которая оставила свет в душе на всю жизнь.

О мужской профессии…
В школе Нина училась легко, охотно. Тяготела не только к литературе, но и была сильна в точных науках. После десятилетки девушка устроилась работать на военный завод станочницей. И не мудрствуя лукаво поступила на заочное отделение Пензенского политехнического института на механический факультет, продолжая работать на заводе.
16 лет Нина Календарева отработала в оборонной промышленности. Закрытые заводы и города, особый режим и подписка о неразглашении государственной тайны – это ВПК, где куется щит страны. Нина Михайловна и сегодня не особо распространяется о своей работе в этой сфере – сказывается многолетняя привычка.
- В моей жизни было много командировок, это в оборонке обычная практика, - рассказывает Нина Михайловна. - Когда в 1975 году мы с мужем переехали в Сургут, я устроилась на работу в Сургутское управление магистральных нефтепроводов (СУМН), где и проработала до пенсии. Вы знаете, я ведь была под дном Оби в штольне. Как инженер я контролировала состояние оборудования и устройства, которое прокладывали через водное препятствие. Дело в том, что есть разные способы прокладки магистрали через реки: есть траншейные, есть проколы (это для труб с небольшим диаметром), а есть щитовой и штольневый способы. Они применяются при необходимости устройства переходов трубопроводов, коллекторов и тоннелей значительных диаметров и длины. Вот на Оби именно таким методом вели прокладку. И я спускалась в эти штольни.

…и душе ребенка
Подумать только. Я часто встречала эту женщину на литературных вечерах, организованных клубом «Северный огонек», и на презентациях книг собратьев по перу. Но никогда мне и в голову не приходило, что ее профессия носит чисто мужской характер. Дело в том, что в моей скромной домашней библиотеке есть несколько книжек-малышек с детскими стихами, подаренных Ниной Календаревой в разное время. Все они иллюстрированы ее рукой. Свое раннее увлечение она смогла пронести через всю жизнь и воплотить спустя десятки лет. Искренние стихи в обрамлении талантливых рисунков автора уводят в мир добра и любви, в мир детства, наполненный солнечным светом и теплом. Читаешь и понимаешь – такие стихи может написать только человек, не утративший в себе ребенка. Встретить человека такой непостижимой душевной чистоты и незлобивости в наши дни – невероятная редкость. Этот свет родом из детства. Нина Календарева сумела сохранить в душе этот дивный дар. Она и сегодня, словно ребенок, полна доверия и любви к миру, не помнит зла и горьких обид, искренне радуется блику солнца и поражается полету призрачной стрекозы… И этот свет ее души проливается трогательными строками, где-то детски наивными, нескладными, где-то свободным белым стихом, где-то тончайшей лирикой. Проливается искренне, доверчиво, светло. С любовью…

Источник