Хрупкие отношения между крупными державами усиливают неопределенность на Ближнем Востоке

Изучение турецко-российских отношений, под которые было заложено много бочек с порохом, готовых взорваться в любой момент, связано с исследованием условий формирования и деятельности кажущихся хрупкими альянсов нового мирового порядка.

Точно так же, как и отношения между Россией и Китаем, Россией и Ираном, Турцией и Ираном, а также Турцией и Китаем, турецко-российские отношения достаточно уязвимы, несмотря на то, что они, вопреки западным представлениям, являются не просто конъюнктурными и движимыми краткосрочными общими интересами, но также основаны в определенной степени на общности ценностей.

Дело в том, что такие люди, как президенты Реджеп Тайип Эрдоган, Владимир Путин, Си Цзиньпин и верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи, находят общий язык в оценке перспектив нового мирового порядка, в котором отвергаются демократия и верховенство закона, игнорируются права человека и права меньшинств, выставляются напоказ, по крайней мере, на данный момент, нарушения международного права, и действует принцип «кто сильнее, тот и прав».

Однако этого недостаточно, чтобы Турция и Россия не оказались по разные стороны конфликтов в Ливии и Сирии.

Также вряд ли удастся остановить постепенное размывание предполагаемого разделения труда в Центральной Азии, где Россия будет обеспечивать безопасность, а Китай сосредоточится на экономическом развитии.

И вряд ли это изменит нарастающее соперничество между Ираном и Россией в Каспийском регионе и давнее нежелание России поставить Ирану крайне необходимые для него системы противоракетной обороны.

Аналогичным образом, в Сирии, где Россия и Иран надеются пожинать экономические плоды от участия в восстановлении этой ближневосточной страны благодаря тому, что сыграли там ключевую роль в обеспечении военной победы президента Башара Асада, может резко измениться баланс сил, если Китай возьмет на себя обязательства инвестировать в опустошенную войной экономику. Ни Россия, ни Иран не имеют финансовых возможностей, чтобы конкурировать в этом с Поднебесной.

До сих пор Турция, Россия, Китай и Иран достаточно искусно лавировали, стараясь не допустить выхода противоречий из-под контроля. Вопрос заключается в том, являются ли эти временные меры по предотвращению взрыва достаточно надежными.

В Ливии Турция временно приостановила использование беспилотников для того, чтобы позволить российским ЧВК уйти из районов, захваченных поддерживаемыми Турцией силами Правительства национального согласия (ПНА) после того, как турецкие средства радиоэлектронной борьбы подавили системы ПВО повстанцев во главе с самопровозглашенным фельдмаршалом Халифой Хафтаром, которому оказывает поддержку Москва.

В Сирии Россия и Турция договорились о принятии непростого решения о прекращении огня и создании зоны безопасности в Идлибе, одном из последних опорных пунктов повстанцев. Этого удалось достичь после столкновений, в ходе которых Турция нанесла серьезный удар по поддерживаемым Россией и Ираном силам Асада.

Такие половинчатые решения могут служить сиюминутным экономическим интересам и геополитическим целям, но мало что дают в том, чтобы скрыть кажущиеся несовместимыми долгосрочные гегемонистские устремления четырех держав.

«Что делает Турция [в Ливии]?», — вопрошает член Совета по безопасности и внешней политике при президенте Эрдогане Месут Хакки Казин. «Причина в том, что османы завоевали Египет после взятия под контроль средиземноморских и черноморских проливов. Турция находится в Ливии по историческим и политическим причинам».

Противоречивые интересы разыгрываются не только на поле битвы, как это видно из сдвига баланса сил в Центральной Азии. Они также очевидны в конкурентной борьбе в сфере продажи вооружений.

Высокая эффективность турецких дронов в Ливии и Сирии повысила спрос на беспилотные летательные аппараты и системы РЭБ турецкого производства и несколько помешала увлеченности российскими системами ПРО.

Турецкие беспилотники «Байрактар ​​ТБ-2» и «Анка-С» уничтожили позиции поддерживаемых Россией сирийских войск в северной части Сирии в начале этого года, хотя те имели на вооружении российские зенитно-ракетные комплексы «Панцирь» и «Бук». Аналогичный сценарий, приведший к разгрому войск Хафтара, разворачивался в западной части Ливии.

Столкновение интересов в Ливии и Сирии и экономические проблемы внутри страны, усугубленные последствиями коронавирусной пандемии, заставили Эрдогана попытаться улучшить отношения с Соединенными Штатами и восстановить его личные связи с президентом Дональдом Трампом, одновременно манипулируя связями с Россией.

Недавно турецкий государственный оператор газовой сети Botas объявил тендер на строительство газопровода в Нахичевань, армянский анклав в Азербайджане. Новый трубопровод позволит Азербайджану сократить импорт газа из Ирана.

Лоббисты турецких деловых интересов в Соединенных Штатах стремятся извлечь выгоду из этого, продвигая предложение энергетической компании Луизианы предоставить Турции «долгосрочный, безопасный, конкурентоспособный по цене доступ к терминалам СПГ, газопроводу и хранилищам», что сделало бы страну менее зависимой от российского и иранского импорта

Президент Эрдоган и турецкий министр энергетики Фатих Донмез выдвинули идею диверсифицировать турецкий импорт энергоносителей.

«Эрдоган теперь полагает, что — от Сирии до Ливии, от Черного моря до Средиземного моря — Турция нуждается в Америке политически и стратегически в гораздо большей степени, чем это было несколько месяцев назад. На своем опыте он понял, что восстановить отношения с США проще, сделав Трампа своим личным другом, чем используя любой другой способ», — сказал ветеран турецкой журналистики Ченгиз Чандар.

Эрдоган полагается на свой прошлый опыт прямого общения с президентом Трампом , когда ему удавалось заполучить желаемое, даже несмотря на противодействие со стороны Пентагона, как в случае с недавней интервенцией Турции в Сирии.

«Честно говоря, после нашего сегодняшнего разговора в отношениях между Соединенными Штатами и Турцией может начаться новая эра», — сказал Эрдоган в телевизионном интервью после телефонного разговора с Трампом 9 июня.

Подход Эрдогана не подходит Ирану с его глубоко укоренившимся недоверием к Соединенным Штатам, но его, безусловно, берут в расчет в своем мышление в отношении России многочисленные европейские лидеры и политики. Без сомнения, этот вариант не упустил из виду и Путин.

Сеть связей между Китаем, Россией, Турцией и Ираном может показаться огромной, но сложность турецко-российских отношений позволяет предположить, что они выстроены на значительно более зыбкой трясине, чем любой из игроков готов признать.

Принцип «Еще не вечер» — это то, на что, несомненно, обратили внимание руководители стран Персидского залива и другие лидеры Ближневосточного региона.

Источник