В уфимских маршрутках поют про шмон

Музыкальный вкус водителей уфимских маршруток специфичен. Хотя необычным для нашей страны, покрытой еще совсем недавно с исторической точки зрения лагерями, назвать его нельзя. Радио «Шансон», Розенбаум, Михаил Круг на стареньких кассетах или МП3-дисках, немного Кати Огонек, Вики Цыгановой и совсем уж редко — «Воровайки», на них надо смотреть, а не слушать.

Так чем их цепляет подобное искусство? Спорное качество стихосложения и еще более спорная музыкальная составляющая здесь вторичны, главное же, в этих песнях дух и идея. Но водители маршруток же не мечтают вытащить у вас бумажник, ограбить банк или снасильничать севших вперед тетенек...

Тут совсем другая история, о которой можно исписать сотни томов по философии, психологии и гидравлики сердечных сосудов. Исколотые синевой неотвратимости мужики или сиплые женщины с непростой творческой судьбой поют о том, что водителя маршрутки волнует больше всего. О свободе. Вернее, не о самой свободе, а пути к ней, о том, как легко ее потерять и как трудно обрести, о чести и символизме подобного выбора.

Каждый вечер, перекатывая в руках килограммы намытого за день металла, водитель маршрутки, так же, как и золотодобытчик на Колыме, понимает, что завтра он опять выйдет на смену, посмотрит в глаза бригадиру, залезет в потенциальный железный саркофаг и будет пахать 16 часов, выжимая из людского потока сложносплавный песок, изредка укрупняя его бумажными самородками.

Потеря свободы, о которой так неистово грустно поется, заключается еще и в том, что нет возможности сойти с маршрута, как все эти машины слева и справа. Да, можно срезать двором или по встречке, но начало пути и конец пути предопределён. Хуже только водителям трамваев, но туда берут абсолютно выжженных морально бессердечных полуроботов. Им музыка в кабине не нужна.

Даже руль здесь олицетворяет бег по кругу (в том числе — все те же диски с Михаилом), уроборос, змей, сотканный из резины и дерматина, пожирающий собственный хвост. Единственный светлый миг, если его так можно назвать, проблескивает на сотнях ребер в насечках тех монет, что приходят к ним из внешнего мира, передавая с металлическим холодом тревоги и горести, радости и крупинки счастья того неба и солнца, что лежат за пределами обозначенных на схеме движения дорог.

Не проходи, неравнодушный гражданин, мимо водителя маршрутки, поддержи его улыбкой и крепким словцом вроде «Мне тута на перекрестке можно остановить» или «С пятитысячной будет сдача?». Дай ему как следует разрядиться, хоть и жертвуя собственным душевным, а иногда и физическим, здоровьем. Ведь завтра он повезет твоих детей, женщину или забытую варежку по бесконечному транспортному кольцу, одинаковому для всех, по сути, и разному по форме, напевая тихонько что-нибудь про шмон, нары и дикого лебедя на пруду, на том пруду, куда тебя я приведу.

Источник