В руках уфимской рукодельницы оживает дерево

Дерево в руках уфимской рукодельницы Ирины Коробейниковой оживает. В ее деревянных изделиях есть душа. И это действительно чувствуется. Ее маски, статуэтки, игрушки и даже резные предметы мебели выглядят как живые. Все дело в особой подготовке дерева. Перед тем, как начать обработку будущего изделия, Ирина Васильевна с деревом разговаривает, просит у него разрешение на проведение каких-либо манипуляций.

— Работу делаешь, душу вкладываешь, — делится Ирина Коробейникова с «Электрогазетой». — Она тебе родной становится, как ребенок. Я с деревом разговариваю, оно мне отвечает где-то внутри, в подсознании. Оно ведь живое, все чувствует. В старину, прежде чем дерево срубить, ходили в храмы, молились, просили разрешение у бога. Потом у самого дерева просили прощение, объясняли, что у него будет вторая жизнь, что оно будет жить уже в изделии. Бережно относились. Вот и я стараюсь с заготовкой поговорить, настроиться с ней на один лад, объяснить ей, что хочу из нее сделать, и работа идет, как песня. Как будто не я сама делаю, а кто-то другой за меня моими руками. Если поторопилась, не поговорила с деревом, связь не уловила, ничего хорошего не выходит. Тут скол, тут не так пошло, души нет в работе.

— Значит, есть какая-то доля правды в сказке о Буратино?

— Есть. Изделие-то, конечно, не оживет. Но если с душой сделана работа, энергетика от нее исходит положительная, добрая. На нее смотреть хочется, любоваться, на душе от этого хорошо. А если делаешь на «отвали», то и душа к ней не лежит, не хочется ее дома хранить. Мимо проходишь — она раздражает. Нужно душу вкладывать в работу, без этого в нашем деле никак.

— Сколько лет вы уже занимаетесь резьбой по дереву?

— С 1979 года. В свое время окончила Богородскую профтехшколу художественной резьбы по дереву (сейчас это Институт народного творчества) в Подмосковье. А вообще мне с детства нравились резные деревянные изделия. Помню, маме подарили деревянного медведя с бочонком меда, украшенным в башкирском стиле. Так он мне нравился, я его разглядывала и не понимала, как такую красоту можно своими руками сделать. Он был для меня как божество. Потом в классе третьем я начала рисовать, чертить, выжигать. После этого резьбу пробовала. Так и нашла подмосковную школу художественной резьбы по дереву. В Башкирии в то время ничего подобного не было. После девятого класса поехала туда, поступила, отучилась и вернулась в Уфу. Так с тех пор и работаю. С Турунтаевым работала — резную мебель делали, с Кравчуком. Даже для Аллы Пугачевой резную раму делали. Но мастерская была в Нижегородке, ездить было далеко. Ушла. Пригласили преподавать в лицей, потом в колледж, в школу. Уже почти 25 лет работаю с детьми. Сейчас я преподаю в центре детского творчества «Биктырыш» и занимаюсь с учениками 38-й школы, там мне выделили помещение под мастерскую. Летом в детском лагере работаю, кружок веду.

— Много ваших учеников пошли по вашим стопам?

— Знаю, что несколько учеников стали мастерами, открыли свое дело, связанное с резьбой по дереву. Но в Уфе очень сложно резьбой заниматься. Вкладывать сил много приходится, а народ не особо это ценит, не понимает. Так что в основном мастера мебель делают, многие даже впоследствии и от резьбы отказываются, удешевляют производство. Вот в Москве бы можно было на резных изделиях хорошо заработать. Там много иностранцев, они ручной труд ценят. За любые деньги берут. Много моих бывших студентов работает в мастерских при церквях. В Инорсе, например. С учениками мы встречаемся, созваниваемся, связь поддерживаем. Они мне как родные.

— Вы с любым деревом работаете?

— Нет, в основном, у меня липа, осина, береза, ольха. Но чаще липа — она податливая, мягкая. Закупаю я ее в Нижегородке. Привозят мне уже сухую древесину.

— Работы где свои храните?

— Их у меня сейчас не так уж и много. Многое раздарила. У меня три дочери, у них много друзей-подруг. На подарки все расходится. Продавать я не умела никогда. Да и не понимаю, как можно продать работу, в которую душу свою вкладываешь. Если в конкурсах участвую, занимаю первые места, работы мне не возвращают, они остаются у организаторов. Так, в Подольске много работ осталось — там основной конкурс резчиков проходит. Два раза я первые места занимала в конкурсе «Мастер золотые руки» (теперь он называется «Мастерами славится Россия», проводится раз в пять лет). Туда я отправила трехфигурную композицию «Цапли», «Три медведя» и «Брачный период» — два козла борются. Люблю сказочную тематику. Еще дома кое-что есть да в школе в мастерской.

— Ваши дочери не продолжили ваше дело?

— Средняя дочь у меня художник-дизайнер. А резьбой никто не занимается. Хотя у средней дочери хорошо получалось, она колледж по специальности с красным дипломом окончила. Но ей ближе оформительская работа. Внуки у меня есть, но они еще маленькие, им пока рано резьбой заниматься. Все мальчишки. Один очень любит рисовать. Но ему пока шесть. Может, в будущем захочет научиться резьбе.

— Детей с какого возраста вы на обучение берете?

— С десяти-одиннадцати лет. Раньше никак. Они еще не понимают, как и что делать, и сил еще столько нет. Для резьбы по дереву ведь силы нужны.

— Какие работы у вас дома хранятся?

— Трельяж, столик, рамы резные — я их ни за сколько не продам. Одна рама для зеркала — самая любимая. Я даже с ней разговариваю. Сейчас из пенька столик делаю, кровать второй год делаю, комод. Времени все никак нет. Хочу себе комнату сказочную сделать. На дверях ручки в виде ящериц, стены обшиты деревом.

— Какими инструментами пользуетесь?

— Стамески, ножи, лобзик, наждак. Много места они не занимают. Была бы своя мастерская, можно было бы развернуться — станки поставить, чтобы мебель резную делать. Так что сейчас сувенирку в основном делаю.

— Сколько работ вы уже выполнили? Подсчету поддается?

— Даже не считала. Наверное, если взять пассажирский вагон, набить его битком до потолка — вот столько у меня работ было за всю жизнь.

— В какой технике любите работать?

— Богородская резьба — в России она считается самой сложной. Существует с XVI века. В ее основе лежат былины, сказки. Мне эта тема близка.

— Как ведет себя дерево в процессе обработки?

— По-разному бывает. Иногда задумаешь одно, выходит другое. Дерево мне само подсказывает. Как-то раз хотела девушку вырезать, а потом смотрю, не девушка — индеец получается (смеется). Причем в итоге изделие вышло даже лучше, чем я изначально задумала.

— Вы чем-то покрываете свои изделия?

— Когда с учениками что-то делаем, то в несколько слоев нитролаком покрываем, чтобы скрыть все недостатки. А сверху для блеска масляным лаком. Свои работы я просто воском натираю. Чтобы было защитное покрытие, и дерево не пачкалось, не впитывало в себя запахи. Если надо, морилкой тонирую. Дерево так остается живым, может дышать. Но мебель в любом случае лаком покрываю — для прочности.

Источник