Сумеет ли Россия конвертировать свои сирийские военные победы в долгосрочное геополитическое влияние?

В начале декабря 2017 г ода Владимир Путин объявил о выводе большей части российского военного контингента из Сирии. Хотя подобные заявления он делал и в прошлом, сегодня имеются веские основания считать, что крупные военные операции в этой стране действительно подходят к концу. Прошло два года с тех пор, как они начались, и настало время подвести итог успехам, достигнутым Россией за это время.

Подпись к изображению: Бойцы Свободной сирийской Армии, поддерживаемой Турцией, в восточном пригороде Африна, 6 февраля 2017 года

Главная цель российского военного вмешательства заключалась в том, чтобы защитить президента Башара аль-Асада и не допустить смены режима в стране. Это потребовало нанесения сокрушительных ударов по иррегулярным военизированным формированиям, действующим при поддержке Соединенных Штатов, а затем изменения всего хода конфликта. Короче говоря, Россия обеспечила себе долгосрочное присутствие и значительно укрепила некогда ветхий пункт материально-технического обеспечения ВМФ в Тартусе, а также помогла силам режима вернуть под свой контроль огромные территории в Восточной и Юго-Восточной Сирии. Наконец, хотя это и не являлось основной целью российского вмешательства, она способствовала кардинальному ослаблению позиций ДАИШ в мухафазах Хомс и Дейр-эз-Зор.

Как только российские военные достигли этих целей, Кремль получил в Сирии мощный дипломатический рычаг влияния, превративший Россию в ключевого игрока в переговорах о политическом будущем этой страны. Помимо этого, Москва наглядно продемонстрировала всему миру свою приверженность обязательствам защищать своих союзников и способность успешно проводить широкомасштабные антитеррористические операции.

Необычайно искусное использование Россией своей военной мощи за рубежом бросило вызов многим существующим геополитическим структурам на Ближнем Востоке. По словам известного эксперта по ближневосточным проблемам, научного сотрудника Центра новой американской безопасности Николаса Гераса, «со своей базы в Сирии, русские могут продолжить попытки распространить свое влияние по всему Ближнему Востоку». Кроме того, характер военных развертываний и стратегия материально-технического обеспечения Москвы указывают на то, что она планирует присутствие в регионе на долгосрочную перспективу.

Прежде чем Россия вмешалась в эту гражданскую войну, сирийское правительство было загнано в глухую оборону на многих фронтах, включая безнадежную битву за Алеппо, безуспешные наступательные вылазки в контролируемые повстанцами окрестности Дамаска, а также окружение в Дейр-эз-Зоре и вялую кампанию на южном фронте. Хотя крах режима был на тот момент маловероятным, было очевидно, что сирийская армия не в состоянии вернуть контроль над крупными городами, такими как Алеппо, одновременно продолжая масштабные операции в других частях страны. По этой причине первый этап российской военно-воздушной кампании был сосредоточен на объектах в Северной Сирии, а не на силах ДАИШ, сосредоточенных на востоке страны. При поддержке российской авиации, вооруженные силы режима успешно отбили у противника значительную часть территории и ослабили давление на опорные пункты власти в крупных городах. Однако, тактическое сотрудничество между российскими военными и сирийской правительственной армией оставалось весьма далеко от полной гармонии.

Диссонанс между российской и сирийской армиями стал причиной крайне досадного неожиданного повторного захвата силами ДАИШ древнего города Пальмира в декабре 2016 года. Всего несколькими месяцами ранее этот город стал местом тщательно продуманного и широко освещавшегося в СМИ концерта классической музыки в исполнении оркестра под руководством личного друга Владимира Путина дирижера Валерия Гергиева. Другие инциденты, такие как многолетняя осада Дейр-эз-Зора, также продемонстрировали ограниченные возможности российской авиации, поскольку сирийская авиабаза в этом городе в ряде случаев была почти полностью захвачена противником, несмотря на систематические и широкомасштабные операции ВКС России. Точно так же российская боевая авиация не помогла достичь быстрого тактического успеха в Алеппо, осада которого продолжалась четырнадцать месяцев.

Следует отметить, что военные успехи России не достигались в полном вакууме. В значительной степени им способствовали операции против ДАИШ в Ираке и Сирии, которые осуществляла Совместная объединённая оперативная группа — Операция «Непоколебимая решимость», созданная международной коалицией по борьбе против ДАИШ во главе с США. Преобразование Сирийских демократических сил (SDF) в мощную боевую единицу в северной Сирии также способствовало сокращению территорий, которые находились под контролем ДАИШ. Значительные победы режима, в том числе и освобождение захваченных повстанцами окрестностей Алеппо в декабре 2016 года, также можно отчасти объяснить внутренними разногласиями в сирийской оппозиции, и в частности, ее крайне неравномерной военной эффективностью.

Окончательная форма политического урегулирования в Сирии еще весьма далека от определенности. Первоочередной проблемой является нынешнее турецкое наступление в районе Африн на севере сирийской провинции Алеппо. Турция трижды направляла свои силы в Сирию, пытаясь подорвать курдские усилия по консолидации власти и созданию собственного государственного образования. Россия ранее держала свои войска в этом регионе, но оперативно вывела их перед началом боевых действий в Африне, что, возможно, было сигналом о неспособности этих сил выступить в качестве сдерживающего фактора против турецкого наступления на курдские силы. Если военные действия между турецкими вооруженными силами, их ставленниками и Сирийскими демократическими силами будут продолжаться, завершение войны может быть отложено, и надолго.

Во-вторых, сирийская провинция Идлиб остается опорным пунктом повстанческих сил и оплотом сохранившейся оппозиции. Силы повстанцев в Идлибе представляют собой полную мешанину из остатков Свободной сирийской армии и джихадистских группировок, включая сирийский филиал Аль-Каеды под названием Хаят Тахрир-аш-Шам, ранее известный как фронт Джабхат аль-Нусра. Хотя радикализация оппозиционных сил может подтолкнуть к военным решениям, как Россия, так и Соединенные Штаты выступают за урегулирование проблемы Идлиба в рамках переговорного процесса в Астане.

Примечательно, что группировка Хаят Тахрир аш-Шам исключена из дипломатического взаимодействия с оппозиционными силами как организация, признанная террористической. Военные операции, в том числе и российские авиаудары по Идлибу и отдельным частям северной провинции Хама, продолжаются, и уже имеются некоторые признаки, что достижение поставленных целей потребует серьезных усилий и затрат.

Наконец, хотя режим вернул под свой контроль многие из крупных городов Сирии и наиболее важные регионы страны, эти территории сейчас полностью разрушены войной. Сирийское правительство уже скоро столкнется с трудной задачей восстановления экономики, которая будет осложнена внутренними политическими проблемами. Остается неясным, из каких источников Сирия будет финансировать эту программу. В случае ошибки, усилия по восстановлению могут привести к возобновлению насилия и беспорядков. Если не удастся устранить причины, которые привели к началу гражданской войны, дверь для нового насилия будет оставаться постоянно открытой.

Москва охотно готова принять западную помощь в восстановлении сирийской экономики, поскольку сама она не располагает необходимыми ресурсами, но у нее остаются опасения по поводу новых вспышек экстремизма.

Действительно, в прошлом месяце российская авиабаза в Хмеймим подверглась атаке минометов и беспилотников, которые нанесли российским ВКС больший урон, чем они понесли на протяжении последних десятилетий. Эти нападения подчеркивают недостаток военного потенциала режима Асада. Отсюда следует, что значительная часть военных сил России потребуется в дальнейшем для защиты ее возобновленного военного присутствия в восточном Средиземноморье.

Впрочем, практически нет сомнений в том, что Россия попытается использовать свои военные успехи в качестве ставки в дипломатической сделке, которая обеспечит Кремлю косвенный контроль над политической судьбой Сирии. Пока нельзя с уверенностью сказать, сумеет ли российское руководство конвертировать победы на поле битвы в долгосрочное влияние, поскольку на этом пути остаются серьезные камни преткновения.

Источник