Стратегический успех в Сирии и будущее российской ближневосточной политики

Сегодня, через шесть с лишним лет после того, как Россия начала военную операцию в Сирии, чтобы спасти режим Башара аль-Асада от неминуемого разгрома, можно сказать, что Москва в целом одержала победу. Президенту Владимиру Путину удалось не увязнуть в «трясине», как прогнозировали многие наблюдатели, и достичь ключевых целей, избежав непомерных затрат. Каковы же были эти цели, чего именно добилась Москва, и что это означает для будущего Ближнего Востока?

Интервенция в Сирии была, прежде всего, направлена на противодействие либеральному международному порядку во главе с США. Путин не мог позволить Америке свергнуть очередной авторитарный режим, поскольку, по его логике, это предвещало будущие попытки сделать то же самое в России. Путин уверен, что США оказывали политическую и материальную поддержку массовым протестам на постсоветском пространстве, на Ближнем Востоке и в самой России. Подконтрольные государству российские СМИ называли Арабскую весну «иностранным вмешательством», утверждая, что американская поддержка демократических устремлений арабских активистов способствует распространению хаоса и терроризма.

В Сирии, как нигде больше, Москва решительно выступила против одностороннего подхода Америки. Она, наконец, проявила себя как великая держава, каковой и является на самом деле. И хотя российские официальные лица много лет заявляли, что они привержены идее установления «легитимной» власти в Дамаске, подчеркивая, что она не обязательно должна включать Асада, на практике они никогда не видели ему реальной альтернативы.

Решающим фактором успеха операции были ограниченные цели. Путин стремился избежать повторения афганского сценария восьмидесятых годов. В основном Москва обеспечивала воздушную поддержку сил Асада, но ее военная кампания включала также военно-морской компонент и небольшой количество элитных наземных сил. Это позволило избежать непосильных финансовых затрат. Тяжелую работу выполняли другие, прежде всего Иран и проиранские военные формирования. Такой подход предполагал сотрудничество России со всеми основными игроками в регионе, включая тех, что конфликтовали между собой в Сирии. Это помогло России позиционировать себя в качестве посредника и укрепляло ее влияние.

Эта интервенция была для Путина стратегическим успехом с ограниченными издержками. Москва установила контроль над воздушным пространством в западной и центральной Сирии, а соглашение, предоставляющее ей постоянное военное присутствие в Восточном Средиземноморье, по меньшей мере, на 49 лет, означало исполнение стратегического замысла, который никак не удавалось осуществить российским царям и советским лидерам. Москва сохранила объект в сирийском порту Тартус, существовавший со времен арабо-израильской войны 1967 года. Однако интервенция в Сирии позволила ей модернизировать и расширить базу в Тартусе и создать новую авиабазу в Хмеймим. У России никогда прежде не было столь мощной позиции в Восточном Средиземноморье, и теперь она получила долгосрочные гарантии сохранения этого военного присутствия.

Москва считает этот плацдарм критически важным с точки зрения сдерживания Запада и проецирования силы на южном фланге НАТО, а также расширения возможностей по сбору разведданных о США и их партнерах. Устойчивое положение России в Сирии также способствует укреплению ее присутствия в Черном море. Кроме того, оно создает некоторые коммерческие возможности. С 2017 года активизировались связи между Крымом и Сирией, включая визит сирийской торговой делегации на полуостров. Присутствие в Сирии является важным подспорьем для российских операций в Ливии, и сегодня Кремль видит новые возможности в Африке и на Красном море. Таким образом, Россия обеспечила себе доступ к тепловодному порту и теперь стремится извлечь из этого максимальную выгоду.

Десятки тысяч российских военнослужащих прошли через Сирию за последние шесть лет и получили бесценный боевой опыт и подготовку, что существенно повысило авторитет российских военных во всем мире. Интервенция также продемонстрировала высокую эффективность российских вооружений, что привело к заметному росту продаж продукции российского ВПК. Сирийская кампания стала третьей возможностью (после Грузии и Крыма) проверить, улучшить и продемонстрировать военную мощь России после недавних масштабных реформ.

Большинство западных комментаторов в то время характеризовали Путина как безрассудного азартного игрока, но он абсолютно правильно «прочел» своего противника – Запад не дал решительного отпора. В сущности, Путин вообще не поплатился за поддержку Асада. Западные лидеры продолжали рассматривать Москву как субъект политического урегулирования, и это восприятие Кремль всячески поддерживал. Путин понимал, что Запад хочет избежать риска и не испытывает желания вмешиваться в сирийский конфликт. Возможно, ни один факт так ярко не иллюстрирует подход Соединенных Штатов, как решение администрации Обамы в 2013 году пойти на сделку при российском посредничестве по уничтожению сирийского арсенала химического оружия, вместо того, чтобы нанести удар по Дамаску.

Следует признать, что своим вмешательством в Сирии Москва завоевала неохотное уважение, как среди партнеров Соединенных Штатов, так и среди их противников. Западные лидеры много говорили, о ценностях, свободе и достоинстве, а также о том, что режим Асада нелегитимен и должен уйти. Однако когда дошло до дела, они предпочли действовать издалека. Путин говорил мало, но сделал именно то, что обещал – спас Асада.

Как известно, аппетит приходит во время еды, и успех в Сирии может лишь усилить уверенность Москвы в своих силах. Ближний Восток между тем, уже привык рассматривать российскую региональную политику как реальность, с которой приходится считаться, в то время как политика США в регионе отличалась двойственностью. В последние годы Турция, Египет, Объединенные Арабские Эмираты и другие страны расширили свои военные связи с Россией и увеличили закупки российской военной техники, что привело к росту влияния Москвы. Россия, в свою очередь, сосредоточилась на наращивании мягкой силы и других инструментах, таких как оружейные сделки, торговля, дипломатия и строительство ядерных реакторов. По мнению большинства аналитиков, Москва стремится сформировать прагматичные отношения со странами региона, чтобы обеспечить сохранение своего влияния. Скорее всего, Россия и впредь будет работать над сохранением и расширением своего присутствия в Сирии и других странах Ближнего Востока. Однако при этом она будет проявлять осторожность и по-прежнему придерживаться стратегии ограниченных средств.

Сирийский конфликт может приобрести «замороженный» характер. России останется лишь управлять им, вместо того, чтобы урегулировать, подобно другим конфликтам на постсоветском пространстве. Несмотря на то, что официальным оправданием вмешательства России была борьба с терроризмом, Москва никогда не вела последовательной борьбы против ДАИШ или «Джабхат-аль-Нусры». Более того, она косвенно способствовала их укреплению, поскольку неизбирательные бомбовые удары и сохранение режима Асада толкали умеренную оппозицию в лагерь экстремистов. Вместо подлинной антитеррористической кампании, Москва вела противоповстанческую кампанию ради спасения Асада. Сценарий замороженного конфликта, возможно, не является идеальным для Москвы, но в таких условиях она может действовать много лет, прежде всего потому, что сохранение конфликта поможет ей аргументировать необходимость дальнейшего присутствия.

НА протяжении многих лет одной из главных целей Кремля было продемонстрировать, что ни один крупный кризис не может быть разрешен без участия России. Будущие кризисы на Ближнем Востоке, скорее всего, так или иначе, будут включать Россию, но, как и в Сирии, Москва не станет брать на себя обязанности истинного лидера и стремиться к урегулированию конфликта. Такой ход событий вполне устраивает Кремль, но это не приведет к укреплению региональной безопасности и авторитета Соединенных Штатов. Как противники, так и союзники США наблюдали, как Америка пыталась справиться с сирийским конфликтом, и извлекли из этого уроки относительно того, как она поведет себя в подобной ситуации в других странах.

Молчаливое согласие Соединенных Штатов на нормализацию отношений с Асадом, диктатором, обвиненным в военных преступлениях, демонстрирует наблюдателям, что, в сущности, Россия (и Иран) выиграли эту войну. Они вполне могут прийти к выводу, что выгоды от противостояния с Соединенными Штатами в долгосрочной перспективе перевешивают понесенные издержки.

Источник