Российский посол в Вашингтоне: Америка нас не слышит

Невозможно вести разговор, когда одна сторона отказывается слушать другую. Оглядываясь назад на дискуссии, состоявшиеся в ходе ежегодной Международной конференции по ядерной политике, которую Фонд Карнеги проводил в марте нынешнего года в Вашингтоне, мы твердо убеждены, что все мыслящие американские эксперты признают неприемлемость и опасность отсутствия диалога между Россией и Соединенными Штатами по ключевым вопросам международной безопасности. В результате этого вакуума, созданного в последние годы, число нерешенных проблем продолжает накапливаться, а, следовательно, увеличивается вероятность возникновения конфликтов и угроз для глобальной стабильности.

Эта проблема становится все более актуальной по мере того как Соединенные Штаты пересматривают свое отношение к системе международных соглашений в области стратегической стабильности. Как отмечал 20 марта министр иностранных дел Сергей Лавров в своем заявлении на конференции по разоружению в Женеве: «Выход США из договора по ПРО, а теперь и из договора о РСМД, открывает путь для развертывания широкомасштабной гонки вооружений с непредсказуемыми последствиями. Реалии сегодняшнего стремительного технического прогресса предполагают, что такая гонка непременно возникнет, потому что многие страны сегодня стремятся иметь собственный ядерный и ракетный потенциал в качестве единственных гарантий своей национальной безопасности.

Поэтому весьма удивительно, что западные структуры национальной безопасности порой действуют так, будто они просто не желают слышать наши аргументы. Возьмем для примера договор о РСМД. Напомню: союзники США по НАТО отказались от собственных интересов в области безопасности и слепо поддержали необоснованные обвинения в нарушении договора, выдвинутые Вашингтоном в адрес России.

Единственное «доказательство», представленное на данный момент Соединенными Штатами – координаты и даты испытаний «запрещенных» ракет – является абсолютно недостаточным для столь серьезных обвинений. Если имеются более веские доказательства, они должны быть предъявлены. Без этого все обвинения США, выдвинутые против нас, лишний раз доказывают, что у Вашингтона просто отсутствуют аргументы для обоснования своей предвзятой позиции. Между тем, все наши попытки спасти этот договор, в том числе и предложенные беспрецедентные меры прозрачности, отвергаются администрацией Трампа.

Не говоря уже о том, что, согласно имеющейся у нас информации, именно Соединенные Штаты нарушают этот договор, причем уже на протяжении двадцати лет. Так, в 1999 году они впервые испытали боевые беспилотные летательные аппараты, которые имеют те же тактико-технические характеристики, что и крылатые ракеты наземного базирования, запрещенные договором о РСМД.

Соединенные Штаты продолжали использовать баллистические ракеты-мишени для испытаний своей системы противоракетной обороны, а в 2014 году они начали развертывание в Европе систем вертикального пуска Mark 41. Эти пусковые установки полностью пригодны, без каких-либо существенных изменений, для запуска ракет средней дальности Tomahawk. И это является прямым нарушением условий договора. Первые установки такого типа уже развернуты в Румынии, и, по всей вероятности, в следующем году они будут развернуты в Польше.

Похоже, что все смирились с односторонними шагами Вашингтона по разрушению одного из самых успешных договоров в области разоружения, который целиком ликвидировал два крупных класса ракет. А между тем, он полностью отвечал интересам европейской безопасности. Создается впечатление, будто никто не хочет всерьез воспринимать абсолютно реальную угрозу развертывания новых ракет средней и меньшей дальности на территории Европы. К сожалению, уроки восьмидесятых годов, похоже, стерлись из памяти европейцев, которые решили не поддерживать наших усилий по сохранению договора о РСМД на Генеральной Ассамблее ООН.

Мы не хотим обострения напряженности. Как заявил президент России Владимир Путин 2 февраля во время своей встречи с министром иностранных дел Сергеем Лавровым и министром обороны Сергеем Шойгу, Россия не намерена развертывать ракеты средней и малой дальности, при условии, что подобные вооружения американского производства не появятся в Европе или других регионах мира. Мы будем реагировать симметрично и только с целью противодействия агрессивным шагам Соединенных Штатов. Наш ответ будет таким, чтобы не позволить втянуть Российскую Федерацию в дорогостоящую гонку вооружений.

Другим вопиющим примером нежелания услышать нас является утверждение, что наша ядерная доктрина якобы включает в себя концепцию «эскалации ради деэскалации», предусматривающую возможность первого «ограниченного ядерного удара малой мощности». Это мнение настолько широко распространено в военных и политических кругах США, что оно даже было упомянуто в Обзоре ядерной политики США, опубликованном в феврале 2018 года.

Очевидно, что подобное утверждение не выдерживает критики. Все, кто в этом сомневается, могут просто взглянуть на текст статьи 27 военной доктрины России. В этой статье прямо сказано, что наша страна «оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение ядерного и другого оружия против нее или ее союзников, а также в случае агрессии против нее с использованием обычных вооружений, которая ставит под угрозу само существование государства». Поэтому, как сказал Владимир Путин, «наша стратегия не предусматривает упреждающего применения ядерных вооружений… Наша концепция подразумевает только ответный контрудар».

Вспоминая вопросы, которые поднимались в ходе вышеупомянутой конференции, я не могу не высказать мнение по поводу договора СНВ-3: у меня сложилось впечатление, что России необходимо уточнить свою позицию. Мы надеемся, что договор СНВ-3 не постигнет та же участь, что и договор о РСМД. А между тем, срок его действия истекает в 2021 году. Мы пользовались любой возможностью, чтобы заявить о своей готовности обсудить условия его продления еще на пять лет. Однако, Вашингтон до сих пор не может дать однозначного ответа.

Полезно напомнить, что пролонгация договора СНВ-3 – это не просто техническая задача, которую можно было бы решить за пару недель. Она требует предварительного решения целого ряда серьезных проблем. Так, например, американская сторона должна полностью развеять опасения России по поводу того, что Соединенные Штаты выполняют условия этого соглашения. Причем, сделать это необходимо не только путем фактического сокращения количества вооружений, предусмотренных этим документом, но и путем переоборудования определенного их количества таким образом, чтобы Российская Федерация могла быть уверена в невозможности их оснащения ядерными боезарядами, как предусмотрено договором.

Разумеется, можно тешить себя надеждой, что время еще есть. Однако, следует помнить, что чем меньше у нас времени, тем выше риск оказаться в ситуации, когда впервые за пятьдесят лет не будет никаких юридических ограничений ядерных арсеналов. Такой поворот событий был бы чрезвычайно опасен, особенно на фоне общего двустороннего кризиса и разрушения режима контроля над вооружениями.

Мы твердо придерживаемся своих обязательств в области контроля над вооружениями, разоружения и нераспространения оружия массового поражения. Наши предложения по устранению проблем, связанных с договором о РСМД, и сохранению договора СНВ-3, остаются в силе. Я убежден, что возможные усилия для возвращения к равноправной профессиональной дискуссии еще не исчерпаны. Но мы не будем действовать навязчиво. Мы подождем, пока наши партнеры поменяют тактику и будут готовы к содержательному диалогу по этой проблеме, которая имеет глобальное значение. Все наши предложения, как говорится, на столе.

Источник