Раскрыты вокально-скрипучие тайны малых галерей Москвы

Хочется пригласить вас в удивительную арт-реальность, о которой многие понятия не имеют, — в малые музейные формы. В основном это галерейки на две-три комнаты, прячущиеся по подвалам да чердакам, причем иным уж по тридцать лет в обед.Если, заходя в подобную галерею, вы легко обнаруживаете ее тайные лазейки и уловки, что замечательно, — мы, условно говоря, ставим 90% на очевидность, и оставляем 10% на секретность. Если же, придя туда, вы поначалу видите только «банальную» развеску картин, и нужно приложить усилия, чтобы «поднять завесу», понять дух галереи, ее изнанку, — мы даем только 10% очевидности. И аж 90% уводим в секретность, до которой надо докапываться самим. Пойдем по нарастающей, с тех мест, где очевидности немного.

Сразу оговоримся, что у всех галерей одна первостепенная задача — выставочная. Никто специально не думает о том, как бы напустить побольше тумана. Тайны возникают сами собой, поскольку среда — живая, изменчивая, рукотворная. И это делает малые музейные формы непредсказуемыми и неповторимыми.

* * *

Если проберетесь на «тайный» этаж, найдете законсервированные пионы и приплюснутую балерину. RuArts: очевидность 10/секретность 90.

Репертуар аж трех охранников, сидящих за столом на входе, ограничен:

— Какая выставка? Ну вот же релиз — все написано. Как найти руководство? Ну вот же визитка — все написано…

Действующая выставка «Стикеры» (фотографии клумб с разбросанными по-эстетски фантиками) Александра Егорова не захватывает столь молниеносно, как прорастающая из центра зала инфернальная лестница-тоннель, обрамленная бетонными стенами (творение архитекторов Антона Надточия и Веры Бутко). Поднимаемся: второй этаж — те же «стикеры», и одинокая девушка-посетитель срисовывает с них что-то к себе в блокнот.

— Девушка, — обращаемся, — вы поняли суть выставки?

— Надо бороться за экологию… у нас общество потребления…

— А вам не показалось, что все эти специально высаженные тюльпаны на клумбе — страшная мертвечина, а брошенный человеком фантик — как раз признак живого начала в природе?

фото: Ксения Коробейникова

Меж тем вся выставка осмотрена за пять минут. Самое яркое впечатление — охранники, лестница, отрешенная посетительница… А про галерею вроде и сказать нечего (неофитам невдомек, что она крута, авторитетна, участник биеннале…).

Глядим — лесенка на третий этаж перекрыта для посетителей красной плюшевой лентой, а сверху валом стоят холсты, холсты, холсты… Надо пробраться!

Набираем мобильный, что указан в визитке, выданной охранником. Телефон, между прочим, самого директора, вот так запросто. Но она (зовут ее — Катрин Борисов) занята, спускается помощница Мария:

— Вы хотите пройти выше, в хранилище? Почему нет, иногда мы пускаем туда людей, но из-за обилия предметов перемещаться там трудно…

И боже — мы попадаем в рай. Здесь можно зависать часами, рассматривая каждый экспонат: от картины с надписью «Хороший художник — мертвый художник» Сергея Ануфриева до деревянных супрематических изысков Алексея Лучко (Luca). Иные из них создавались прямо на монтаже уже прошедшей, увы, выставки…

фото: Ксения Коробейникова

Сотни работ! Самый мощный «торк» — необыкновенные «приплюснутые» скульптуры корейца Yi Hwan Kwon. Вот представьте, как бы вы отразились в кривом зеркале, и вот эту, то худую-вытянутую, то расплющенную проекцию он воплощает в полимерной скульптуре, которую просто невозможно качественно сфоткать… Здесь же — пионы Виты Буйвид, законсервированные в трехлитровых банках, страшные черные «галлюцинации» Зураба Арабидзе.

— А вас не смущает, что тут у вас сокровища на рубль, а на выставке показываете скромную малую толику, что может не зажечь посетителя? — спрашиваем у Катрин Борисов.

— Не смущает. Наша задача — насаждать и развивать вкус, это своего рода тирания, — говорит Катрин. — Мы стремимся к эталону, к идеальной минималистической подаче. Да я бы еще меньше «стикеров» Александра Егорова повесила, но не получилось сделать их большего размера…

***

Если ошибетесь дверью в театр «Практика», окажетесь в месте, где назначают свидания. «Фрагмент»: очевидность 20/секретность 80.

Галерею найти легко: надо идти прямо в «Практику», а потом взять и обогнуть вход слева. Приглашающее белое фойе с мягкими пуфами, на стене — название выставки: «Свидание в музее», ставшее, в итоге, прекрасной самостоятельной идеей — молодежь тут и вправду отрывается.

— А ведь вы работаете до девяти, — интересуемся у гида-консультанта Шамиля, — нет желания завлекать народ из театра в антракте?

— Присутствует, но только не во время антракта — иначе зрители будут штурмовать наш туалет…

Галерея — всего три зала, а из «перекусочной» комнатенки торчит гладилка, прислоненная к стене. Зачем бы она тут? Оказывается, осталась после выставки Фархада Фарзалиева: на гладилке лежало платье, на платье — утюг, весь покрытый поцелуями.

фото: Ксения Коробейникова

А в офисе-комнатушке директора галереи Сергея Гущина на диванчике — пальто со стилизацией под милицейскую форму калининградского художника Антона Забродина, только вместо желтых букв «ОМОН» на спине — «позвольте», «спасибо» и прочие вежливые намеки.

— Можно примерить? — набрасываем арт-объект на спину. Он для будущей экспозиции, как и прочие экспонаты. Разбросанные деревяшки — из них Алексей Мартинс собирает очаровательные биоскульптуры. А загадочных полуживотных-полуоборотней Илья Федотов-Федоров рождает из глины, смолы, кораллов и песка.

Многим местным художникам — не больше 27 лет (!). Порасспрашивайте о них персонал — и «Фрагмент» останется у вас образчиком музейного обаяния.

* * *

Если вы швырнете на помойку молоток, найдутся те, кто сделает это произведением искусства. «Файн Арт»: очевидность 30/секретность 70.

В подвале особняка в стиле модерн с изумрудной плиткой на Большой Садовой ютится одна из старейших столичных галерей современного искусства. Казалось бы, чем примечательна программная для «Файн Арта» выставка работ, собранных за 25 лет?

Для этого надо «помучить» бессменного куратора галереи Ирину Филатову — мимо ее рабочего места ни за что не пройдете. От нее узнаем, что предметы для объекта, где картинка с розами зажата с одной стороны черной металлической звездой, а с другой — серпом и молотом, ныне покойный классик современного искусства Эдуард Гороховский нашел… на помойке.

фото: Ксения Коробейникова

Выясняется: по дороге в мастерскую он частенько проверял, от чего избавляются граждане. От Гороховского взгляд поднимается до потолка, на котором… проекционный диско-шар. Он остался от отвязной выставки «Дискотека в прачечной, или Лесной царь» Андрея Бартенева. Повсюду висели веревки, на которых сушилось белье и рубашки. Был и второй шар, и подиумы, на которых Бартенев отплясывал с Сашей Фроловой.

— Когда мы начинали работать, было дико весело, ведь современное искусство почти никто не знал, — объясняет Филатова. — Мало кто тогда представлял, что такое настоящая галерея, и азартно постигал это явление, открывая пространства в подвалах и заброшенных зданиях. Сейчас все коммерциализировано, строго, без эмоций. Время подвальных галерей прошло. Вот и у нас здесь с моим партнером Мариной Образцовой случилось профессиональное выгорание, и мы решили переехать в тусовочное место — на Винзавод…

* * *

Если заглянете в комнатку персонала, обнаружите на стене волшебные картины особенного художника Димы. «Наши художники»: очевидность 40/секретность 60.

Жилой дом, стилизованный под модерн, неприметный подъезд. Фойе выполнено углом, и угол еще больше усилен оригинальным светильником в виде длинной трубы (талантливый дизайн-проект архитектора Евгения Асса). Тут же висит в одиночестве «Карета, запряженная парой лошадей» Валентина Серова — и намекает, с какой эстетикой предстоит столкнуться дальше.

Встречает постоянно дежурящий здесь консультант Ксения — уже прогресс. Она безо всякой экскурсии может невзначай подойти к зрителям, рассматривающим эскизы Юона или акварели Петрова-Водкина, и сказать:

— А вот у этой картины — прелюбопытная история… Взгляните на портрет художника Сапунова Анфисы Комиссаржевской, исполнительницы цыганских романсов, жены знаменитого театрального режиссера Федора Комиссаржевского. По-видимому, фотографий Анфисы не сохранилось, есть только этот набросок, что очень ценно…

В залах — не только полотна, но в качестве акцента, намека на эпоху (рубеж XIX–XX вв.) стоят два старых стульчика, стол, поставец. На полочке поставца едва заметна глазу серебряная табакерка в виде мопса.

— Взгляните на этот эскиз Сергея Малютина 1903 года, — завлекает консультант, — это птица Сирин, роспись потолка столовой; мы совсем недавно узнали, что столовая эта — в бывшем доходном доме Перцова (или Перцовой) тут неподалеку. Хочется надеяться, что сама роспись сохранилась.

…Случайно, переходя из залов в библиотеку, в маленькой комнатушке персонала с кипящим чайником обнаруживаем две скромно висящие картины, по стилю явно выбивающиеся из основной развески. Что-то авангардное… Заходим.

фото: Ксения Коробейникова

— Вы кто? — спрашивает работник.

— Да так… вон картины ваши заинтересовали.

— Ой, да я вам сейчас сниму, покажу… Это же Дима! Известный Дмитрий Ракитин (р. 1961), но его всегда Димой зовут, так правильнее. Вот работа 1996-го — «Красная площадь». Нет, на ней не бутылка с кефиром, а Спасская башня. На другой он нарисовал банку с разбавителем — хорошая банка…

Долго вертим Димины вещи в руках. Читаем его прокарябанные подписи, разгадываем необычные цветовые сочетания. Дима от рождения — человек с особенностями развития. Ему комфортно с самим собой, но неожиданно даже для родителей он потянулся к художественным образам, в момент оцененным критиками как феноменальные. В Коломне даже музей его есть.

Вот так неожиданно открылся целый мир, который оказался ярче основной экспозиции.

* * *

Если перевернете картины, под ними окажутся стихи. ARTSTORY: очевидность 50/секретность 50.

Это тот случай, когда галерея просто не в состоянии скрывать сама за себя говорящие артефакты — они нет-нет да и прорываются наружу, пусть даже не имея к текущей выставке никакого отношения. Вот золоченый кассовый аппарат National занял коронное место на ресепшне, тут же — старинные детские лошадки на колесах. К Новому году здесь вообще все заполнится коллекцией советских Дедов Морозов, числом до полусотни, однако это еще цветочки.

Между мужской и дамской уборными — обычная скромная дверь: кладовка, что ли? И даже не подумаешь, что это святая святых — «арт-резиденция». Маленький и уютный номер для приезжих творцов, не имеющих в Москве пристанища. Причем это есть только в ARTSTORY, более нигде. Как раз здесь жил не так давно художник Владимир Мигачев, когда готовил свою выставку, разливая краску прямо по стенам зала…

фото: Ксения Коробейникова

Кстати, забавно, что ради расширения выставочной поверхности окна на улицу незаметно задрапированы щитами на магнитах.

— У нас — душа, а не строгое музейное пространство, — говорит одна из основателей галереи Люсинэ Петросян. — Вот взгляните на работы самобытного мастера Александра Кедрина. «Когда я пишу картины, в моей голове стучат стихи», — говорил он мне. Вы ничего не замечаете?..

Служительница подходит к полотнам на стенах, переворачивает их тыльной стороной, а там все заполнено стихами и посвящениями. «Маленькая рыбка, золотой карасик…», или цитаты из арабской поэзии, или вот абстрактный образ, навеянный Беллой Ахмадулиной, отсюда и ее стихи:

Бог точно знал, кому какая честь,

Мне лишь одна — не много и не мало:

Всегда пребуду только тем, что есть,

Пока не стану тем, чего не стало.

В этом — концепт галереи: показать творчество художника в развитии, в эволюции, ведь многие творят здесь и сейчас, в режиме онлайн. Надо только захотеть это увидеть.

* * *

Если присмотритесь к потолку — увидите демонтированные угольные камины для отопления дома. «Ковчег»: очевидность 60/секретность 40.

Найти галерею близ Садового кольца — отдельный квест. Десять раз нужный дом пройдете, пока отыщете. Но в этом весь цимес!

Дзынь в пупку звонка — вам откроют, но не раньше трех часов дня. Вниз, по крутой лесенке, в подвал жилого дома 60–80-х годов XIX века — и вы на месте. Дальше давайте фантазировать: 150 лет назад здесь стояли угольные камины (один из них, правда, в нерабочем состоянии, сохранился), на полу были рассыпаны угольные кучи, работали кочегары, которые отапливали весь дом. Уголь принимали с улицы через небольшое цокольное окошко; тут же, на полу, рабочие могли спать…

Фото предоставлено пресс-службой галереи.

Пол, причем разноуровневый — то выше, то ниже; сверху — оригинальные кирпичные своды. Между угольным хранилищем и комнатой для отопления с каминами — проем в стене.

— А мы его очень удачно используем, — говорит куратор галереи Игорь Чувилин, рассказчик необыкновенный. — В нашем картинном репертуаре есть двусторонние полотна 20–30-х годов — чисто советская история. На новые холсты у художников денег не было, все в дефиците. Так они на оной стороне напишут, переворачивают, заполняют вторую…

А как картины эти вешать? На стенку-то нельзя. Вот проемы и пригодились. Стоишь в хранилище — видишь эскиз Удальцовой, стоишь в каминной — набросок Древина… Песня!

— А вы обратите внимание на эти контуры на потолке, — указует наш гид, — здесь-то и стояли демонтированные камины. Тут все дышит натуральностью. В этом техническом подвале много отдельных, камерных мест, благодаря которым можно удачно зонировать выставку и усилить внимание на той или иной работе. То есть рельеф сам диктует, что куда повесить.

— Бог ты мой, — тыкаем в картину более чем полувековой давности, — а что ж это холст как волной пошел? Все выгнуто-вогнуто!

— А ничего страшного: сейчас осушитель поставлю, и ровно через два часа холст натянется. Картины тоже живые: реагируют на повышенную влажность из-за нескончаемых дождей…

* * *

Если зайти с черного хода, успеете увидеть нетронутую мастерскую Виталия Копачева. Галерея А3: очевидность 80/секретность 20.

Есть официальный вход в галерею — через улицу, а есть ступенечки со двора, что ведут в подвал. Главный вход нам не нужен: все самое смачное — именно здесь, в подземном хранилище галереи, где до сих пор осталась практически нетронутой мастерская ее вдохновителя — художника Виталия Копачева. Только надо вовремя пригибать голову, чтобы не удариться о выступающие сверху несущие ригели. Свои огромные полотна — 6x2 — Копачев раскладывал прямо на полу, так и писал, до сих пор у стен в рядочек складирована краска…

фото: Ксения Коробейникова

— Хочу это пространство сделать более выставочным, чтобы сюда можно было водить людей, — говорит замдиректора Владимир Иванов.

— Но только антураж весь оставьте — и краску на полу, и подрамники, и холсты, и подтеки краски: это же самое ценное! — уговариваем.

Ведь Копачев сам не раз говорил: «Я хочу, чтобы здесь работали художники».

* * *

Если поскрипеть старым паркетом, сквозь него прорастет настоящий лук. «Культпроект»: очевидность 95/секретность 5.

Всего-то три зальчика, но это настоящее наслаждение, секрет на секрете и им же погоняет. Лесенка ведет вас в полумрак подвала. Темная аутентичная кирпичная кладка — идеальный арт-носитель, что ни повесь — все будет отлично смотреться.

фото: Ксения Коробейникова

Стук молотков: здесь монтируется новая экспозиция — «Тайна роста». Это нежнейшие вышивки, размером примерно метр на метр, создающие иллюзию оживающего гербария. Такое тонкое взаимопроникновение жизни уходящей, и смерти, жизнь обновляющей. Двусторонние материи висят по всему залу, создавая очаровательный лабиринт; у одной словно бы вырван клок, получилось окошечко, заглянешь — а там яблочко на стене…

На полу рассыпан настоящий грунт — в него «на посадку» втыкаются картинки с изображением лука, который бурно идет в рост. Куратор Ирина Солнцева извиняется, что половина «ботанических» экспонатов еще не расставлена, они просто разбросаны по полу, но это священнодействие дорогого стоит.

Еще один секрет: в тишине ощущаем красноречивый скрип старого паркета, который, вероятно, говорит с нами по-французски — остро, но вежливо. Слышишь каждое свое движение. На полу стоит ящик, выкрашенный в арбуз, открываешь — там полно тыквенных семечек: пожалуйста, посади их в грунт!

— Знаете, что здесь было раньше? — улыбается Ирина. — Это историческое здание, бывшая женская гимназия, сверху — танцевальный зал, там ежегодно давали балы, на которые неизменно приезжал император, хотел взглянуть на юных дев…

Сухие травы вот-вот поползут по кирпичным стенам — для «Культпроекта» очень характерно. Можете прийти сюда прямо в момент создания не только выставки, но и конкретной инсталляции. Станете соучастником! Где еще такое может быть?

* * *

Если вовремя встать под балкон галереи, то услышишь концерт оперной дивы. «Крокин»: очевидность 100 (но три дня в году).

Выходя из метро «Третьяковская», вам совсем невдомек, что вы можете попасть под оперный удар. Он поразит вас с третьего этажа близлежащий серой пятиэтажки, она тут одна такая. Здесь обитает галерея, которая, с одной стороны, сильно шифруется, потому что работает только по предварительной записи, с другой — ошарашивающе открыта людям, давая на неприметном балкончике концерты солистов Большого театра и артистов мюзикла.

— Люди на этой площади всегда бегут в/из метро, а когда слышат арии — замирают, особенно дети, — говорит сотрудница галереи Ксения. — Каждое выступление мы предваряем словами о галерее, ее цели — делиться искусством. Кто слушает концерт не с начала, частенько кричит благодарственные слова властям: думают, это они делают такие безвозмездные подарки…

Представители галереи встречают у подъезда всех, кто заявился сюда впервые. Сами вы до пространства не доберетесь, ведь нигде нет указателей. Зато входную дверь в квартиру ни с чем не перепутать: ее расписали постоянные авторы галереи, среди которых — такие уважаемые художники, как Франциско Инфанте-Арана, Александр Пономарев, Константин Батынков и еще с десяток имен. Под их работы тут регулярно отдаются все стены, а если надо — и потолки, пол, подоконники…

— Вот фарфоровые мальчики Дмитрия Цветкова, — продолжает Ксения, — один из них наглец — тот самый, писающий в Брюсселе, а другой московский, — воспитанный, он терпит. Это фонтан такой. Специально разместили мальчиков на подоконнике, чтобы ночью их подсвечивали уличные фонари, и появлялись интригующие тени.

Игра со светом — особое увлечение Крокина. В нескольких комнатах дополнительная иллюминация исходит от гипсовых рельефов причудливых форм, в которые Сергей и Татьяна Костриковы спрятали лампы. А кухню — общественное пространство, где посетителей угощают чаем, — освещает знаменитая луна Леонида Тишкова. По вечерам она отражается на куполе церкви Климента, на которую выходят окна галереи.

фото: Ксения Коробейникова

* * *

Серьезная проблема — в том, что если большинство людей хоть что-то, но слышали о классическом искусстве и хоть примерно, но знают, кто такие Ван Гог и Серов, то со знанием современного арта — просто швах. Либо люди в него погружены по уши и разбираются весьма прилично, либо отгорожены от него полностью. А третьего не дано: нет «среднего класса», просто «сочувствующих».

Отсюда мораль: если вы пока не завсегдатай московской арт-тусовки, старайтесь не стесняться и добывать информацию любыми возможными способами. Тормошите охранников, задавайте вопросы, суйте нос куда не просят, звоните персоналу, скрытому от глаз на верхних этажах… Вам пойдут навстречу, но на блюдечке само по себе ничего не появится.

И в этом смысле малые музейные формы — куда большие и прогрессивные проводники в мир актуального искусства, чем крупные музеи. Тут художник может творить новую вещь прямо на ваших глазах, и в этой демократичности и артистизме — будущее музейных практик.