Оперный Анабасис: победы и поражения

На общей территории Театра музыкальный театр, а точнее, опера и мюзикл, занимают место экзотического острова, где, казалось бы, при том же климате произрастают особые растения, любовно высаженные, привитые и даже как будто особым образом постриженные.■ Анабасис драматических режиссеров

К чему военная терминология? А вот к тому: идут и идут драматические режиссеры в оперу. Мотивация понятна: оперная режиссура — прямая дорога на мировой рынок. Да и гонорары в оперном театре довольно высоки. Достаточно взглянуть на ресурс госзакупок и увидеть денежное наполнение лотов на создание «режиссерских концепций». Информация эта открытая и небезынтересная: цифры с шестью нулями.

Итак, Адольф Шапиро поставил в Большом театре «Манон Леско» Пуччини — и это была сенсация, потому что заглавную партию спела Анна Нетребко, для которой роль Манон стала дебютом на сцене ГАБТа. Но, собственно, этим сенсационность и ограничилась: вся постановочная инициатива оказалась в руках сценографа Марии Трегубовой, создавшей на сцене пугающий своими размерами и активностями кукольный мир с гигантскими мухами. Получилось: мухи — отдельно, Нетребко — отдельно.

Римас Туминас поставил в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко две одноактные оперы ХХ века — «Царь Эдип» Стравинского и «Замок герцога Синяя Борода» Бартока. Обе вышли вполне занятными — во всяком случае, самим фактом своего появления в репертуаре. Но откровением не стали: ни в музыкальном плане, ни в особенности в концепции, которая оказалась туманной и многозначительно невнятной.

■ Оперные премьеры

«Геликон-опера» представила две премьеры, которые, пожалуй, составили в этом сезоне главную радость тех, для кого опера — это та самая dramma per musica, которую нам обещали 400 лет назад, а потом вдруг сели на измену и стали радостно превращать партитуры в капустники. Дмитрий Бертман поставил «Турандот» Пуччини, а затем «Трубадура» Верди, проявив огромное чувство такта и вместе с тем бесстрашно обострив образный строй этих двух шедевров. Оба спектакля высококлассны по музыкальному исполнению и очень показательны по режиссерскому решению. Бертман находит оригинальные ракурсы, с которых он представляет известнейший, много раз интерпретированный сюжет, при этом не меняя ничего в сути авторской истории.

Очень важно, что исполнением «Турандот» дирижировал Владимир Иванович Федосеев — выдающийся музыкант, который впервые (!) оказался музыкальным руководителем постановки оперы в России. В этом сезоне маэстро Федосеев стал главным приглашенным дирижером «Геликона», а это значит, что у нас будет шанс слушать его и в будущем году.

Александр Титель — мэтр нашей оперной режиссуры — в этом году всех удивил. Сначала сильнейшей постановкой «Пиковой дамы» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, в которой вместе с дирижером Александром Лазаревым с огромным талантом и мудростью раскрыл самые глубокие и заветные коды партитуры Чайковского, наложив на фабулу этой оперы метасюжет о «конце прекрасной эпохи». Это было сделано так тонко и так убедительно, что поверхностная и смешная голливудская утопия вместо весенней сказки Римского-Корсакова «Снегурочка», на афише которой вместе с дирижером Туганом Сохиевым также значился Титель, показалась какой-то неуместной шуткой: полноте! Взаправду ли Александр Борисович это поставил? «Снегурочка» случилась под конец сезона и вкупе со скандальным снятием «Нуреева» и плохой погодой сильно испортила настроение.

■ Современная опера

Их было две: «Чаадский» Александра Маноцкова на сцене «Геликон-оперы» и «Метаморфозы любви» Александра Журбина в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Поскольку обе — мировые премьеры, здесь интересны не столько работы постановщиков («Чаадский» — Кирилл Серебренников, «Метаморфозы любви» — Татьяна Миткалева, в обоих случаях за пультом Феликс Коробов, а художники — Трегубовы: в первом случае Алексей, во втором — Мария), сколько сама музыка. При абсолютном различии, если не сказать противоположности менталитета этих двух композиторов, в обеих партитурах применен сходный технологический прием: использование чужой музыки и стилей — от цитирования и аллюзий до стилизации. Разница — в выбранных моделях, а также в степени владения композиторскими техниками: у Журбина она гораздо более профессиональна и сложна. Вторичность эта неудивительна: сегодня на территории академической музыки сложно обойтись без палимпсестов, то есть текстов, написанных «поверх» созданных ранее. Но если уж продолжить сравнение, то, на мой взгляд, лучше быть «вторичным», как Журбин, чем как Маноцков. По одной простой причине: в музыке Журбина есть живая интонация и, следовательно, обращение к человеческим эмоциям. В партитуре Маноцкова ни то, ни другое принципиально не предусмотрено.

■ Скандал

В Камерном музыкальном театре имени Бориса Покровского директор уволил художественного руководителя Михаила Кислярова. При всей своей камерности скандал разразился громкий, тем более что Кислярову было цинично предложено занять должность реквизитора. Причиной увольнения стал конфликт режиссера с маэстро Геннадием Рождественским, который, находясь вдали от родины, был задет фразой Кислярова, что Камерный — «режиссерский театр». А театр-то и правда режиссерский: он был создан Борисом Покровским, столпом российской оперной режиссуры, и всегда славился оригинальностью репертуара и режиссерскими новациями. Конфликт не исчерпан и, видимо, плавно перельется в новый сезон.

■ Важнейшие события сезона

...Это два оперных конкурса, прошедших на сцене «Геликон-оперы»: «Нано-опера» — конкурс молодых режиссеров, и финал крупнейшего мирового соревнования оперных певцов «Бельведер». Открыты новые имена талантливых молодых творцов и артистов, которым предстоит в ближайшее время делать погоду в музыкальном театре. И, кажется, им можно доверять.

И, конечно, приятным итогом сезона стало перемещение Театра мюзикла под руководством Михаила Швыдкого из далекой Горбушки в здание театра «Россия». Это событие весьма радостное и перспективное для развития молодого театра, успешно осваивающего сложный и все еще экзотический для русского театра жанр.