Нехватка злодеев: почему в советских фильмах редко появлялись американские плохие парни

23 марта 1987 года Голливуд встречал закат холодной войны. Три недели назад Рональд Рейган, который возглавлял Гильдию киноактёров США в период расцвета антикоммунистической паранойи и был информатором ФБР о происходящем в отрасли, выступил по телевидению и наконец, принял на себя ответственность за тайные продажи оружия Ирану, совершаемые его администрацией. На канале ABC недавно вышел сериал «Америка», изображавший ближайшее будущее США под советским контролем. Восточный блок трещал по швам в преддверии скорого краха. В Американском институте кино (АИК) группа голливудских ветеранов встретилась с советской делегацией во главе с Элемом Климовым, режиссёром картины «Иди и смотри» и главой Союза кинематографистов СССР.

Эти деятели кино собрались, чтобы посмотреть фильмы друг друга в рамках мероприятия под названием «За пределами стереотипов», после чего состоялась трёхчасовая дискуссия между Климовым и актёром-режиссёром Сидни Поллаком. Помимо прочего, встреча посвящалась тому, чтобы каждая сторона продемонстрировала свои худшие кинематографические стереотипы о другой. Смущённый смех раздавался с обеих сторон, но в ходе просмотра нарастало ощущение несоответствия между тем, как Восток и Запад изображали друг друга в кино.

С советской стороны наличествовали пропагандистские материалы сталинской эпохи и порицание разлагающего капиталистического влияния, что было сравнимо с антикоммунистическим запугиванием эпохи Маккарти. Были показаны персонажи, которые выбирают жизнь в СССР, а не в Америке, когда сталкиваются с выбором. Но у Советского Союза не оказалось аналога «Красного рассвета» или любого из фильмов с названием «Вторжение», как не оказалось и злодеев, сопоставимых с персонажами фильмов «Рокки IV» или «Рэмбо: Первая кровь, часть II».

Сообщая об этом событии несколько дней спустя, New York Times обратилась за комментариями к Роберту Чартофф, продюсеру серии фильмов «Рокки». Чартофф выразил сожаление по поводу образа Ивана Драго, российской машины для убийства, которую сыграл Дольф Лундгрен в «Рокки IV». Но, пояснил продюсер, нужны были «достойные злодеи».

Более 40 лет советские люди были «достойными злодеями» для Голливуда, идеологическими противниками, чуждыми всего доброго. Так почему же советская киноиндустрия не платила той же монетой? Даже после десятилетий конфликта лучшее, что она смогла предложить в этом направлении, были не слишком качественные фильмы Михаила Туманишвили, любительские подражания американским боевикам, полные до комизма неубедительных кулачных боёв. Картину Туманишвили под названием «Одиночное плавание», отрывки из которой были показаны на мероприятии в АИК, часто называют «советским Рэмбо». Это ключевое слово употребляется из-за нехватки советских фильмов, изображающих кровопролитный конфликт с Соединёнными Штатами.

Как ни парадоксально, только после крушения Советского Союза появилась агрессивная антиамериканская картина. Это «Брат-2», небезызвестный фильм Алексея Балабанова, в котором главный герой криминального фильма «Брат» причудливо переносится в сценарий в стиле Стивена Сигала и уничтожает отвратительных чикагцев, свидетельствуя о справедливости всего русского. Но вернёмся к СССР.

Ещё одним примером стереотипов, показанным на мероприятии в АИК, оказался фильм сталинской эпохи «Серебристая пыль». В нём были изображены американцы, работающие с нацистскими учёными и проводящие эксперименты над ничего не подозревающими афро-американцами (впрочем, такими вещами американские федеральные службы в своё время действительно занимались), чтобы разработать яд для использования против Советского Союза. Но эта картина всё же является отголоском сталинской эпохи.

По большей части, герои советских фильмов не сражались с американцами и не подвергались угрозам с их стороны. В 1949 году, когда Америка стала жертвой антикоммунистической паранойи, в СССР самые большие кассовые сборы принёс фильм «Встреча на Эльбе», в котором изображался день, когда наступающие советские и американские войска встретились в центре Германии как союзники.

Впрочем, в кульминационной сцене того же фильма показано, как американцы избивают темнокожего солдата – одного из своих – в зоне оккупации США послевоенного Берлина. Надо отметить, неприятная правда о холодной войне заключается, помимо прочего, в том, что иногда Советы оказывались на правильной стороне истории – например, это касается поддержки гражданских прав в Америке – правда, по не столь благородным причинам.

И всё же американцы в советских фильмах не злодеи – они жертвы. Обе стороны холодной войны часто изображали граждан другой в виде жертв, но Советский Союз возвёл это в ранг искусства, в то время как американский мейнстрим сделал культовым образ советского суперзлодея. Американцы не выглядят мучителями, бесчеловечными исполинами или зловещими подстрекателями. Даже в тех немногих советских фильмах, где советские и американские персонажи действительно представлены в качестве противников, американцы, в основном, оказываются введёнными в заблуждение или дезинформированными.

Господствующие линии советского и американского кино сильно отличались, им были присущи разные страхи. Будучи однопартийным государством, Советский Союз всегда отличался фракционностью и неустойчивостью, поэтому его тревоги касались, в основном, собственных проблем. Когда американцы создавали фантазии об угрозе, СССР создавал фантазии о собственной стабильности и ведущем положении на международной арене.

Советский кинематограф не стремился изображать непосредственно холодную войну, но не был чужд мифам того времени, которые сильно отличались от западных. В СССР был свой «достойный злодей», которого из года в год избивали на большом экране – нацисты. Советский Союз был героем, который убил дракона; победа над Третьим рейхом являлась предметом национальной гордости, и более важного противника быть уже не могло. В глазах СССР американцы не могли дорасти до того же статуса или даже до статуса белогвардейцев времён кровавой гражданской войны.

«Семнадцать мгновений весны» – самый популярный телевизионный советский сериал и пробный камень советской поп-культуры – повествовал о советском шпионе в нацистской Германии. Несомненным успехом у советской аудитории пользовались продолжительные шпионские истории Второй мировой войны с чрезмерно большим количеством персонажей. «По тонкому льду», «Щит и меч» и «Тегеран-43» – самые кассовые советские фильмы 1966, 1968 и 1981 годов – принадлежат к этому жанру.

Другими «формулами успеха» можно назвать комедии о неуклюжих преступниках, драмы о пилотах, фильмы, в которых герои едут в отпуск. Самый популярный советский боевик «Белое солнце пустыни» рассказывает о солдате Красной армии, сражающемся с бандитами во время гражданской войны в России. Успешный фильм из трёх частей «Неуловимые мстители» («Неуловимые мстители», «Новые приключения неуловимых мстителей», «Корона Российской империи») посвящён той же эпохе. С точки зрения советской поп-культуры времён пика холодной войны, «лучшие» враги остались в прошлом.

В то же время, с советской точки зрения, от американцев нельзя было ожидать, что они будут убивать или умирать за своё дело, потому что у них не было на то причин, как предполагает, например, шпионский фильм 1965 года «Игра без правил», снятый в Берлине в начале холодной войны. Редкие американские отрицательные персонажи популярных советских фильмов изображались как пешки деловых воротил, военно-промышленного сговора или, конечно, нацистов. Изображение монолитных Соединённых Штатов, населённых искренними сторонниками искоренения СССР, пошло бы вразрез с двумя существенными аспектами советской мифологии. Во-первых, поражение нацизма избавило мир от зла, подобного которому уже никогда быть не может. Во-вторых, коммунизм понимался как само собой разумеющийся идеал.

В течение десятилетий советские СМИ критиковали Соединённые Штаты, называя их разрушенным обществом, провал которого был очевиден. Капитализм и западная демократия не были ценностями, которые могли вызвать ту же приверженность, что и коммунизм. Единственная причина, по которой кто-то мог бороться за них, заключалась в том, что он не знал о существовании лучшего.

Источник