Крымские сепаратисты и герои

Вот уже несколько лет в российском Крыму не имеет права устроиться на работу по специальности учитель Валерий Подъячий. Мешает ему судимость, которую он заработал при Украине за то, что был открытым сторонником воссоединения Крыма с Россией.В украинской прессе по этому поводу тихая злая радость: оккупанты запрещают сепаратиста. И запрещают-то как? Под трезвон о том, что, дескать, народ Крыма жаждал и призывал Россию, боролся за то, чтобы быть с Россией. Но таких, чтоб боролись, до конца февраля 2014 года было, прямо скажем, немного. Горстка. Героев бы из них делать: они, друзья России, рискнули всем почти без надежды на успех — и спустя годы оказались правы! А вместо того нате вам: украинская судимость важнее нашей собственной пропаганды.

Есть версия, что дело лично в Подъячем: мол, кому-то в Симферополе (а госслужащие там в массе остались те же, что «при Украине») он крепко насолил, вот его и гнобят. Это возможно, но не думаю, что дело только в этом. Мне крепко запомнились слова высокопоставленной представительницы телеканала Russia Today, говорившей в мае этого года, что RT вообще не стремится идеологически окормлять русских за границей: «Совершенно точно это не мы, такой задачи у нас нет, и я не слышала про такой проект, чтобы кто-то ставил целью настройку русскоязычных мигрантов против той страны, в которой они живут». И речь в тот момент шла даже не про какой-то ужасный пророссийский сепаратизм, а про акцию «Бессмертный полк» в Германии и русскоязычное новостное вещание.

Иными словами, бунтовать мы не позволим, подозревать нас в том, что мы кого-то «настраиваем против уважаемых партнеров», не позволим, и герои нам нужны такие, чтобы они только исполняли волю государства. А если герои проявляют несанкционированную самостоятельность и не уважают волю государства — пусть даже такого, которое нас считает своим врагом, — то такие люди нам не нужны. Бунтари не нужны. Потому что их трудно контролировать.

Психологически это понятно. Если вы уволились с работы, прилюдно сказав начальнику, что он негодяй, то он, вполне может быть, в самом деле негодяй, но кто ж вас теперь возьмет на работу? Лишь редкостно уверенный в себе человек — в нашем руководстве таких просто нет. Да еще, возможно, тот, кто отчаянно нуждается именно в вас, в ваших бойцовских качествах. Но и такого запроса нет тоже.

Нет запроса на тех, кто подвергает сомнению и толкует в пророссийскую сторону территориальные границы, установившиеся после распада СССР. Не потому что они не подлежат сомнению: примеры Грузии, Украины, Молдавии доказывают, что очень даже подлежат. А потому, что вся российская идеологическая машина за четверть века так и не родила мнение, что мы по поводу всего этого отваживаемся думать. Мнение даже не обязано быть прямо заявленным — если не хватает духу, оно может быть имплицитным, подспудным, растворенным в годах осторожной, но неуклонной дипломатической работы. «Бойцы» понадобились бы России и в этом случае — как авангард, как референтная группа, на которую можно было бы всякий раз ссылаться: дескать, русские жаждут справедливости, Россия не может не слышать их зов, давайте договариваться, а не то будет хуже… Но нет и этого.

Наконец, реальные герои нужны для того, чтоб наши агитационные сказки обрели хотя бы некоторую убедительность. Вот в Китае есть красивая полуправдивая притча о крестьянах деревни Сяоган, которые в 1978 году на тайном сельском сходе постановили распределить землю и закрепить ее за каждой семьей; внезапно это подпольное начинание доказало свою экономическую эффективность, получило распространение, а потом и поддержку правительства. Ныне тайный договор крестьян деревни Сяоган выставлен в Музее китайской революции как доказательство, что китайские реформы вырастали снизу, а не были искусственно навязаны китайцам. У нас же, видимо, другая цель: объяснить, что всем управит Лидер, рядом с которым давно потерялись даже народный любимец Чалый и его свитер.

А уж какой-то учитель Подъячий!.. Если его не реабилитируют, через пару лет о нем никто и не вспомнит, будет еще одна сломанная судьба — как и у пророссийских журналистов, в конце прошлого года арестованных в Белоруссии. Российский МИД тогда поспешил от них откреститься. А сколько таких Подъячих в Прибалтике, Казахстане, на Украине?.. Много — но на самом деле все меньше. Наша бесценная референтная группа «русские за границей» сжимается год от года.

Можно признать прямо: речь идет о расширении пространства для торга. Речь идет о двойных стандартах. То, что для нас правда, для кого-то — пропаганда. И в этом необходимо отдавать себе отчет, потому что именно в этой реальности мы живем.

Мы живем в ней, когда Соединенные Штаты Америки официально принимают решение гнобить Россию за подозрение в распространении российского влияния за границей. Не за само влияние, заметьте, — достаточно и простого подозрения или жалобы (ябеды).

Но мы живем в этой реальности и тогда, когда десятилетиями твердим про уважение к постсоветским границам, а потом возвращаем Крым. И ведь нас никто не заставлял твердить про уважение. Мы сами подставились. Плохо не то, что нас поймали на лжи, а то, что это была ненужная ложь, вредная для нас же самих; ложь, в которую все равно никто не верил, но в которую нас тысячу раз ткнут носом, используют для обоснования, что нам нельзя верить. Плохи не двойные стандарты сами по себе (они были, есть, будут), а то, что мы так и не понимаем, какой стандарт наш, «для своих», и кто это — свои...

Наши герои — это чьи-то сепаратисты. Однако наши герои — это люди, которые ради близости с Россией действительно чем-то рискуют: иногда жизненными благами, иногда самой жизнью. Это не сказка. Хотелось бы верить, что они не превратятся в исчезающий вид до того, как Россия возьмет их под защиту, а слова «русский на войне своих не бросает» когда-нибудь станут чем-то большим, нежели киношная агитка.