Как уфимец стал отбросом общества

Этот человек лежал на углу пятиэтажки и громко матерился. Весь грязный, лицо в синяках и ссадинах, в двух шагах — костыль. Рядом с бедолагой хлопотал мужчина, он о чем-то с ним спорил, пытался помочь ему приподняться.

На свою беду, я проходил мимо. Предложил помочь. Но даже вдвоем мы не смогли сдвинуть увальня с места.

— Вызывай «скорую», — попросил меня мужчина и предпринял еще одну попытку сдвинуть лежащего ближе к входной группе (там был магазин), где было слегка посуше и почище.

После этого Салават (так он представился) рассказал мне об этом типе.

— Я знаю его давно. Он не бомж, живет тут недалеко. Когда-то был нормальным человеком, работал. Теперь вот непонятно, чем занимается. Шляется, где попало, хотя имеет проблемы с ногами. Как напьется, так начинаются приключения. Я ему и поесть приношу, и куртку недавно отдал, а он ее — видишь – испоганил уже совсем.

Салават попросил меня дождаться «скорой», а сам ненадолго отлучился. И все это время, показавшееся мне вечностью (а прошло-то полчаса), я слушал бред этого люмпена. Он проклинал Салавата, врачей, прохожих — стоял отборный мат. Упрекал меня за то, что я вызвал «скорую» и просил помочь подняться. Но когда до его извилин дошло, что поднять его сможет разве что эвакуатор, стал злиться, что «скорая» так долго не едет.

Кстати, пока я ждал эти полчаса, все прохожие равнодушно проходили мимо. И лишь одна женщина поинтересовалась, не требуется ли помощь. «Все под контролем, я вызвал врачей», — сказал я ей, и она пошла дальше.

Наконец, они приехали, и началась вторая серия трагикомедии. На хрупкую девушку-фельдшера вылился ушат словесной грязи, но она вынесла это с профессиональным хладнокровием.

— Я вижу, у вас вся голова в ушибах и порезах, — сказала фельдшер. — Повезем вас в 22-ю больницу.

— В 22-ю я не поеду! — заявил люмпен (уж простите, я не запомнил его имени). — Давай в пятую, мне тут близко.

В общем, спорили, они ругались. Вернулся Салават.

— Могу я уже идти, — спросил я у фельдшера. — Я ведь добросовестно дождался вашего приезда, вы уж выполните, пожалуйста, свой профессиональный долг.

— Не беспокойтесь, — уверила она меня.

***

Через два дня я снова увидел люмпена на том же месте. Опираясь о костыль, он о чем-то разговаривал с прохожей. «Ну хотя бы он может идти», — подумал я и постарался незаметно прошагать мимо. Общаться с ним не было никакого желания.

Жалко ли мне этого человека? Нет. Он сам довел себя до такого состояния. Умрет — никто о нем и не вспомнит. Но могу ли я пройти мимо, если ему плохо и требуется помощь? Не могу. Пусть он вызывает отвращение и ругается матом. Но помочь ему надо.

Источник