Как Россия сумела мастерски разыграть свои слабые карты и укрепить влияние на Ближнем Востоке

Ближневосточные лидеры уже давно привыкли к поездкам на мирные конференции по Сирии в том или другом городе мира. Постоянными фаворитами были Вена, Женева и Нью-Йорк, и даже столица Казахстана Астана не раз служила местом таких мероприятий.

Однако, сегодня на эту карту международного урегулирования сирийского конфликта нанесена новая важная точка: российский курортный город Сочи на берегу Черного моря, где представители многих арабских стран собрались, чтобы сделать очередную попытку положить конец гражданской войне в Сирии.

Никто не знает, какова повестка дня сегодняшнего саммита в Сочи. Никто не знает даже точное число присутствующих делегаций, но едва ли это имеет большое значение. По крайней мере, участники форума это хорошо понимают. Ведь, независимо от обстоятельств, сам факт, что они собираются в Сочи, свидетельствует о международном признании растущего влияния России на Ближнем Востоке.

Россия пока не приобрела статус регионального арбитра в последней инстанции. Но она уже достаточно влиятельна, чтобы наложить вето на любой вариант регионального урегулирования, которое ее не устраивает. И, наконец, активность и влияние русских на Ближнем Востоке является напоминанием о том, что Россия может преуспеть в укреплении своих позиций и превращении в ключевого игрока в других частях мира.

Когда в конце сентября 2015 года президент России Владимир Путин впервые отдал приказ своим войскам вмешаться в сирийский конфликт, начав удары с воздуха по позициям антиправительственных повстанческих группировок, его действия застали врасплох все западные правительства. Конечно, всем было известно о поддержке, которую Россия оказывает сирийскому президенту Башару аль-Асаду и его правительству. Западные разведслужбы также знали, что Россия в высшей степени заинтересована в сохранении своих двух военных баз на сирийской территории, единственных военных объектов на Средиземном море.

Однако, эти базы были слишком маленькими, чтоб обеспечить поддержку долгосрочного военного вмешательства России. И в первые годы сирийской гражданской войны президент Путин сотрудничал с американцами в деле уничтожения сирийских арсеналов химического оружия. Это был односторонний военный шаг Москвы, которого также никто от нее не ожидал.

В тот момент западные правительства утешали себя мыслью о том, что российское вмешательство в Сирии не может быть продолжительным. У Москвы просто нет необходимых ресурсов для поддержания подобной операции, поспешили заявить кабинетные западные стратеги. А если бы русские решились задействовать большее количество военных активов, они безнадежно увязли бы в ближневосточном болоте. С нескрываемым удовольствием это многократно повторяли в те дни американские чиновники, начиная с президента Обамы, а также все американские СМИ.

Появление в Сирии какой-то устаревшей советской военной техники семидесятых годов, в том числе единственного российского авианосца, который с трудом продвигался к месту дислокации в Средиземном море, застилая небо черным дымом, только подтвердило прежние пренебрежительные оценки военных возможностей президента Путина.

Как же ошибались все эти аналитики! Оказалось, что российская операция была тщательно продумана и умело реализована, а ее главной целью было утверждение России в статусе влиятельного игрока на Ближнем Востоке.

Владимир Путин бросился на помощь президенту Сирии Башару аль-Асаду, потому что в тот момент Асад, казалось, находился на грани полного краха. Однако, вмешательство России вовсе не было предназначено для того, чтобы навсегда утвердить власть Башара аль-Асада, не оставив никакого иного выбора сирийскому народу. Русские много раз намекали, что при определенных обстоятельствах, и за определенную цену, которую они благоразумно никогда не озвучивали, они были бы готовы отказаться от персональной поддержки Асада.

Эта стратегия позволила Москве оказывать максимальное влияние на сирийского президента, который никогда не мог знать наверняка, надежно ли прикрыта его спина. Но, кроме того, она предоставила России максимальный простор для дипломатических маневров, как в ближневосточном регионе, так и на Западе.

К тому же Путин с самого начала был достаточно осторожен, чтобы не представлять свою сирийскую операцию как антиамериканскую. Официальное объяснение Кремля состояло в том, что российские самолеты бомбят террористов, то есть делают на Ближнем Востоке то же самое, что и западные военные, если верить их утверждениям. Это не всегда было правдой – российские самолеты нередко наносили удары только по тем террористам, которые стремились к свержению сирийского режима – однако, им удалось избежать опасности крупного конфликта с американцами. Президент Путин осознавал, что для победы над США у него не хватит экономических ресурсов и военной мощи.

Что еще более важно, Владимир Путин стремился избежать ошибки, допущенной Советским Союзом во время холодной войны, когда Москва пошла на альянс с лагерем «стойких противников», состоявшего из всех антизападных режимов Ближнего Востока. Советский Союз в конце концов оказался вынужден поддерживать в экономическом и военном отношении все беднейшие и наиболее маргинализированные страны региона. На этот раз президент Путин взаимодействовал со всеми игроками, особенно с Саудовской Аравией и Израилем, странами, которые никак нельзя назвать пророссийскими, сделав каждому из них такое предложение, от которого невозможно было отказаться.

Страна, которую наиболее часто посещал Владимир Путин на Ближнем Востоке – это Израиль, где значительную часть населения составляют русскоговорящие эмигранты и где широко используется русский язык. Он не только способствовал укреплению этих культурных связей, но также предложил израильским властям сотрудничество в области безопасности в связи с ситуацией в Сирии. Его суть в следующем: Россия гарантирует, что ни сирийские войска, ни боевики группировки Хезболла не приблизятся к израильской границе с Сирией, а Израиль в ответ даст свое молчаливое согласие на политическое выживание Башара аль-Асада.

То же самое произошло и с Саудовской Аравией, которая на протяжении десятилетий отказывалась даже иметь дипломатические отношения с Москвой. Теперь министры энергетики двух стран встречаются перед каждым саммитом ОПЕК для установления квот на добычу нефти. Эр-Рияд может сколько угодно ненавидеть все, что русские делают в Сирии, но ему необходима Россия для поддержания приемлемых цен на нефть. И россияне, в свою очередь, убедили саудовцев в том, что Москва уважает энергетические соглашения и может управлять рынками энергоносителей.

Почти каждая из стран Ближнего Востока получила от России подобное предложение. Нынешнее турецкое вторжение в Сирию было бы абсолютно невозможно без предварительного согласия Москвы. И чем более непредсказуемо вели себя на Ближнем Востоке Соединенные Штаты Америки, тем больше Россия казалась незаменимым партнером. Это была хорошая стратегия, к тому же мастерски реализованная.

Способно ли что-нибудь остановить укрепление влияния России на Ближнем Востоке? На пути у Москвы может встать еще много разных препятствий. Многое из того, чего удалось добиться президенту Путину, связано с тем фактом, что при президенте Бараке Обаме Соединенные Штаты не желали выполнять свои традиционные обязанности в регионе. Владимир Путин знал, что он может позволить себе определенную смелость и даже авантюризм, поскольку Барак Обама не раз давал понять, что у него нет никаких планов в отношении этого региона.

Однако, с президентом Дональдом Трампом ситуация может сложиться совершенно по-иному. Он не только санкционировал ракетный удар по сирийским войскам, как напоминание и Асаду и Путину о том, что в арсенале у Соединенных штатов остается достаточное количество военных решений, но также объявил, к явному раздражению России, что ограниченное военное присутствие США в Сирии будет сохраняться неопределенно долго.

Кроме того, имели место недавние атаки неопознанных беспилотников на российские военные базы в Сирии. Русские обвиняют США в том, что именно они стоят за нападениями, но американцы хранят спокойствие. Это является верным признаком, что, независимо от того, кто на самом деле направил эти беспилотники, Вашингтон намерен предоставить России строить догадки по поводу региональных планов Америки. Дни, когда Путин полностью определял ситуацию в Сирии, как метафорически, так и на практике, скоро могут закончиться.

Растущая напряженность между Ираном и Соединенными Штатами, а также поддержка Вашингтоном Саудовской Аравии, также могут вынудить Россию принять чью-то сторону. Дни, когда Москва могла маневрировать, притворяясь другом и одновременно потенциальным противником каждой из стран региона, возможно, близки к завершению.

А еще русским предстоит открыть для себя, как это уже случилось со всеми странами, вовлеченными в дела Ближнего Востока, что увязнуть в региональных играх легко, но гораздо труднее заставить других к себе прислушиваться, или сформировать прочные альянсы. Если Соединенные Штаты оказались неспособны навязать свою волю ни друзьям, ни врагам, вряд ли у России это получится намного лучше.

Тем не менее, тот факт, что России удалось занять прочные позиции на Ближнем Востоке, несмотря на свои слабости и ограничения, показывает, что Москва способна сочетать тонкую дипломатию и четко выверенные военные цели, а также значительно более грамотно и эффективно, чем когда-либо прежде, оценивать сроки и масштабы своего вмешательства. Кроме того, она проявляет достаточную ловкость, чтобы не увязнуть в ситуациях, из которых она потом не сможет выпутаться.

Не стоит удивляться, если русские применят аналогичную стратегию в Азии, чтобы усилить там свое влияние. Кризис в Северной Корее не из тех, где Россия может применить силу, но там она вполне может выступить в качестве посредника, что уже и происходит. Не следует также удивляться, если подобная практика будет применена в Латинской Америке, где Россия также стремится закрепить свое влияние.

Для страны, которая имеет так много экономических проблем и пока еще находится в упадке, Россия демонстрирует способность блестяще разыгрывать свои довольно плохие карты.

Источник