Геостратегические факторы: выйдет ли Китай победителем из нынешней «мировой войны К»?

«США и Китай активно соперничают между собой за роль глобального лидера, который определит исход «мировой войны К», – писал автор этой статьи в конце прошлого месяца, анализируя последствия глобальной пандемии COVID-19 и ее влияние на ход новой холодной войны между этими двумя великими державами, – но у Пекина по-прежнему есть неплохие шансы выйти на первое место в этой схватке, если он точно оценит изменившуюся геостратегическую обстановку в Восточном полушарии и сумеет выработать соответствующую политику реагирования на эти перемены.

Этот азиатский гигант находится сегодня под колоссальным давлением, поскольку предложенная им модель альтернативной глобализации в рамках инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП) все чаще воспринимается с нескрываемым скептицизмом. Это произошло даже не столько из-за интенсивной информационной войны, которую ведут против нее Соединенные Штаты на протяжении последних нескольких лет, сколько из-за внезапного разрыва цепочек поставок, вызванного распространением чрезвычайных мер строгой изоляции по всему миру в связи с пандемией коронавируса.

Иностранные инвесторы и лидеры государств осознали уязвимость, изначально присущую глобализованной мировой экономике в целом. В результате многие из них сегодня серьезно пересматривают свое отношение к ее достоинствам и, соответственно, обдумывают возможность переноса производственных мощностей обратно в свои страны или, как минимум, в близлежащие регионы.

Вышеупомянутое изменение обстановки в мире представляет собой наиболее серьезную проблему из всех, с которыми пришлось сталкиваться Китаю за несколько десятилетий с тех пор, как он впервые решил реформировать свою экономику и открыться для иностранных инвестиций.

До сих пор считалось очевидным и само собой разумеющимся, что тенденция глобализации будет в целом продолжаться, несмотря на отдельные, пусть и весьма масштабные, проявления экономического национализма, такие как политика Трампа под девизом «Америка прежде всего», и что для улучшения нынешней модели мировой экономики будет достаточно постепенных реформ, которые позволят закрепить ее на неопределенно долгий срок.

Дело в том, что Китай чувствует себя весьма комфортно в качестве «всемирной фабрики». Он обладает колоссальным объемом свободного капитала для инвестирования в инфраструктурные проекты по всему миру, цель которых – более тесно привязать экономику стран-партнеров к китайской экономике. Все это вписывается в стратегическую концепцию, которую в Пекине называют «сообществом единой судьбы». Иными словами, Китай взял на себя инициативу по переводу глобализации в ее следующую естественную фазу посредством инициативы «Один пояс, один путь».

Со стратегической точки зрения, основное намерение Пекина состоит в том, чтобы мирным путем лишить Америку ее доминирующего положения в мировой экономике и тем самым добиться статуса глобального центра мягкой силы, который позволил бы Китаю сформировать новый мировой порядок по своему вкусу через систему торговли и экономических институтов.

Будущее российско-китайских отношений стремительно превращается в интересный объект для изучения и анализа из-за определенного прогресса в направлении «новой разрядки», достигнутого в последнее время между Москвой и Вашингтоном. Подводя итог анализу этого процесса, можно сказать, что стремление России к ряду «прагматических компромиссов» с Соединенными Штатами по широкому спектру актуальных вопросов, от расширения НАТО до северокорейской проблемы, может привести к быстрому сближению между двумя державами.

Это сближение неизбежно приведет к серьезным стратегическим последствиям для Китая, особенно учитывая тот факт, что Народная Республика все больше полагается на великую евразийскую державу в попытках обеспечить себе надежный и экономически эффективный доступ к рынкам Западной Европы через «евразийский сухопутный мост» и Северный морской путь.

Это вовсе не означает, разумеется, что Москва в какой-то момент «отрежет» Китай от этого доступа и/или заблокирует доступ ЕС к китайскому рынку, поскольку Россия сама в значительно степени полагается на те многочисленные преимущества, которые может получить от активизации сухопутного и морского сообщения между ними.

Скорее речь можно вести о том, что эта взаимосвязь может быть использована более «творческим» образом для достижения определенных политико-стратегических целей в отношениях с Китаем (например, в Центральной Азии, будь то в координации с Соединенными Штатами или независимо от них). Возможно, этот потенциальный маневр Москвы отчасти напоминает использование в геополитических целях энергетических связей с Евросоюзом в первое десятилетие нынешнего века.

Кроме того, предполагаемая ключевая роль России в содействии торговле между Китаем и Европейским Союзом, которая раньше воспринималась как нечто само собой разумеющееся, в настоящее время находится под вопросом, поскольку все будет зависеть от того, переживет ли глобализация «мировую войну К» и сохранится ли у Китая сама заинтересованность в том, чтобы Москва выполняла эту роль в такой степени, ка как она рассчитывала ранее.

Итак, китайские претензии на глобальное лидерство находятся под угрозой, как никогда прежде. Это является одним из главных последствий «мировой войны К», а также возникших во многих странах сомнений по поводу благотворности процессов глобализации, особенно в свете стратегической уязвимости, связанной с зависимостью от все более длинных и разветвленных цепочек зарубежных поставок жизненно необходимых товаров, таких как медицинское оборудование и препараты.

Волна экстренных мер, связанных с изоляцией стран, прокатившаяся по всему миру в течение последних двух месяцев, которая началась с Китая, а затем распространилась на Запад, выявила хрупкость существующей мировой системы. Сегодня уже очевидно, что потребуется как минимум серьезное реформирование ее структуры, но возможно мир ожидает массовое движение от глобализации к экономическому национализму, вдохновленному в какой-то степени политикой Трампа. Этот сценарий является наихудшим для Китая, поскольку он может пустить под откос всю его долгосрочную стратегию.

Именно по этой причине Народная Республика должна сделать все возможное, чтобы обеспечить выживание как можно большей части докризисной системы глобализации. Только при этом условии она сохранит шанс остаться единственным глобальным соперником Соединенных Штатов. Затем Пекину нужно будет сосредоточить внимание на афро-евроазиатском треугольнике ВРЭП (Всестороннее региональное экономическое партнерство) и отношениях с Евросоюзом, параллельно устраняя двойную скрытую угрозу, исходящую от американо-индийского стратегического партнерства и вероятной «новой разрядки» в центре Восточного полушария.

Если Китай справится с решением этих непростых задач, многополярное будущее мира будет спасено, в то время как его неудача будет означать возвращение эпохи однополярности, причем с удвоенной силой.

Источник