Дуга нестабильности на российской периферии

Дуга нестабильности возникла на периферии России, к западу и юго-западу от ее границ: в Беларуси, Нагорном Карабахе и Киргизии. Эти регионы имеют жизненно важное значение для ее национальной безопасности, и утрата влияния может ослабить способность России продолжить возрождение в качестве великой державы на мировой арене.

Беларусь фактически является буферной зоной между Россией и Западом, и Москва не может позволить геополитическим противникам втянуть эту страну в сферу своего влияния. По словам представителей Кремля, имеются веские доказательства того, что «цветная революция» в Минске была спланирована США и их союзниками в Центральной Европе – Польшей, Украиной, Прибалтикой и даже Грузией – каждый из которых играл определенную роль.

Президент Александр Лукашенко не был абсолютно надежным союзником, но у Москвы нет иного выбора, кроме как поддерживать его, поскольку смена режима по американским планам может привести к установлению еще одного недружественного режима на западных границах России.

Россия не может позволить себе мучить Беларусь по поводу того, находится ли она «на правильной стороне истории», хотя в Кремле, безусловно, предпочли бы управляемый демократический транзит власти в этой стране. В настоящее время Россия сосредоточила усилия на обеспечении авторитарного режима Лукашенко пространством для маневра и ресурсами, чтобы он смог остановить цветную революцию и восстановить конституционный порядок.

Скандальная история с Алексеем Навальным, появившаяся в самый разгар белорусского переворота, остается во многом загадкой. Было ли это лишь случайным совпадением? Как оказалось, в результате отношения России с Европейским Союзом, и в частности с Германией, резко ухудшились, что стало еще одним осложняющим фактором в геополитическом балансе сил.

В июле начался конфликт в Нагорном Карабахе, спровоцированный Арменией. С тех пор противостояние привело к крупномасштабным ответным мерам, которые приняли форму военного наступления с целью вернуть контроль над своей территорией, на протяжении последних тридцати лет находящейся под армянской оккупацией.

Этот конфликт также может иметь серьезные последствия для национальной безопасности России, поскольку Азербайджан граничит с Северным Кавказом, традиционно уязвимым для исламского терроризма. Турецко-азербайджанская ось вполне предсказуемо вызывает беспокойство в российском политическом и информационном пространстве, учитывая «неоосманскую» идеологию президента Эрдогана и его тактику избирательного использования исламистских группировок в качестве геополитического инструмента.

Эрдоган решительно поддержал стремление Баку восстановить контроль над Нагорно-Карабахским районом, и это в определенной степени ослабляет возможности Москвы по оказанию влияния на азербайджанского президента Ильхама Алиева.

С другой стороны, армянский премьер-министр Пашинян – довольно скользкий политик, который пришел к власти на волне поддержанной Соединенными Штатами цветной революции 2018 года. Согласно многочисленным сообщениям, этот переворот финансировался структурами Джорджа Сороса. Москва имеет договорные обязательства по обеспечению безопасности Армении, но, как это ни парадоксально, Пашинян постепенно разворачивает страну в направлении западной орбиты влияния и получает при этом поддержку со стороны влиятельной армянской диаспоры в США и Франции.

В равной степени Москва обязана урегулировать нагорно-карабахский конфликт и в рамках Минской группы, сопредседателем которой она является наряду с США и Францией. Впрочем, здесь также имеется противоречие, поскольку Минская группа не сможет ни удовлетворить стремление Азербайджана восстановить контроль над Нагорным Карабахом, ни оказать давление на Армению, чтобы она отказалась от оккупации этого анклава.

Азербайджан воспринимает Минскую группу с нескрываемым скептицизмом и надеется, что выйти из тупиковой ситуации поможет Турция. В этой крайне сложной ситуации Соединенные Штаты и Франция радостно уступили России прерогативу в одиночку представлять Минскую группу.

Между тем, США и их ближайшие союзники – Израиль, ОАЭ, Саудовская Аравия и Египет – надеются, что раньше или позже корабль «русско-турецкой Антанты» врежется в айсберг нагорно-карабахского конфликта, опрокинется и пойдет ко дну. Разрыв партнерства с Турцией мог бы серьезно подорвать российскую стратегию на региональном уровне, причем не только в Сирии, Ливии и в целом в Восточном Средиземноморье, но и в Черноморском регионе, то есть в Грузии, Украине и т.д., что вполне соответствует геополитическим интересам США. Кроме того, у России имеются процветающие двусторонние экономические, деловые и торговые связи с Турцией.

Ближневосточные союзники Соединенных Штатов рассматривают Анкару как потенциального врага и считают, что разрыв тесных отношений между Эрдоганом и Путиным поможет им заставить турецкого «султана» умерить геополитические амбиции в регионе.

Поистине, Москва сегодня стоит перед сложной дилеммой, Путин вложил много усилий в формирование прочных российско-турецких отношений, несмотря на весьма переменчивую и непредсказуемую натуру Эрдогана. Россия весьма заинтересована в отчуждении Эрдогана от западного лагеря и вполне осознает, что любое чрезмерное давление на него может быть контрпродуктивным. Германия, тем временем, лишь ждет своего часа, чтобы предложить Турции партнерство с Европейским Союзом на новых условиях.

Путин действует осторожно, стараясь не разрушить российско-турецкий альянс. Со своей стороны, Эрдоган, который известен своим мастерством балансирования на грани войны, на прошлой неделе также сделал российскому президенту несколько предложений. В телефонном разговоре 14 октября он сигнализировал о своей неизменной заинтересованности в сотрудничестве с Россией, причем не только на Кавказе но и в Сирии. В то же время решение Анкары, после долгой задержки, испытать купленные у России системы противовоздушной обороны С-400 стало важным посланием Москве, подтверждающим стратегическое значение, которое Анкара придает альянсу с Россией.

Однако, наряду со всем вышесказанным, Турция также надеется, что Россия смирится с ее присутствием на Кавказе, который со времен Османской империи остается в турецкой коллективной памяти неотъемлемой частью традиционной сферы влияния. Как набирающая силу колониальная держава, Турция стремится расширить свои притязания, что вполне естественно.

Здесь важно понять, что Турция принадлежит к этому региону и не является внешним интервентом, как Соединенные Штаты или Франция. Бесполезно даже пытаться противостоять Анкаре в ее естественной среде обитания. Напротив, Россия могла бы увидеть для себя преимущество в том, что Турция является ее конструктивным партнером по более широким вопросам региональной стабильности на Кавказе.

По сравнению с ситуацией в Беларуси и Нагорном Карабахе, которая остается крайне сложной, проблему переворота в Кыргызстане удалось решить относительно просто, по крайней мере, на данный момент. Легкость, с которой Москва справилась с цветной революцией в этой стране, свидетельствует о том, что Россия по-прежнему остается важным гарантом безопасности для региона. США имеют в Центральной Азии несравнимо более слабое влияние.

И, наконец, необходимо подчеркнуть, что потрясения во всех трех горячих точках – Беларуси, Нагорном Карабахе и Кыргызстане – разыгрываются на фоне глубокого охлаждения отношений и конфронтации между Москвой и коллективным Западом в лице США, Евросоюза и НАТО. Североатлантический альянс уже обошел Беларусь с южного фланга и начал оспаривать превосходство России в Черном море, привлекая Грузию в качестве кавказского плацдарма. Кроме того, уже более 15 лет НАТО присутствует в Афганистане и рассчитывает усилить свое влияние в Центральноазиатском регионе после завершения активной фазы войны.

В последнее время становится очевидным, что крайняя степень волатильности на западной и юго-западной периферии России – это проявление геополитической борьбы, которую ведут против нее Соединенные Штаты. Таким образом, Москве остро необходима контрстратегия.

Турция и Иран могут и должны быть естественными союзниками России в формирующемся сценарии в области региональной и международной безопасности. В конце концов, абсолютной безопасности в принципе не существует, а понятие «сфер влияния», судя по всему, устарело.

Источник