Долгосрочный военный альянс России и Китая: особенности и геополитическое значение

Стратегический экспорт и передача Китаю передовых российских ракетных ноу-хау, связанных с системами раннего предупреждения, нуждается в более глубоком понимании. Фактически, речь идет о формировании полномасштабного военного альянса.

Передача Китаю системы предупреждения о ракетном нападении, известной под российской аббревиатурой СПРН, совпала по времени с масштабными российскими военными учениями под названием «Центр-2019», которые прошли в период с 16 по 21 сентября прошлого года в западной части России. Для участия в этих учениях Западное командование Народно-освободительной армии Китая направило неназванное количество основных боевых танков «Тип 96А», стратегических бомбардировщиков H-6K, истребителей-бомбардировщиков JH-7A, истребителей J-11, транспортных самолетов Ил-76 и Y-9, а также ударных вертолетов Z-10.

С российской стороны в учениях, согласно официальным сообщениям, принимали участие 128 тысяч военнослужащих, более 20 тысяч единиц военной техники, включая 15 боевых кораблей, 600 самолетов, 250 танков, около 450 боевых машин пехоты и бронетранспортеров, а также до 200 артиллерийских систем и многочисленные пусковые ракетные установки. Российское Министерство обороны заявило, что главной целью стратегических командно-штабных учений была проверка боеспособности вооруженных сил и повышение уровня оперативной совместимости.

Еще в мае 2016 года Россия и Китай начали свои первые компьютерные учения в области противоракетной обороны. Они проводились в научно-исследовательском центре Воздушно-космических сил России. В Министерстве обороны пояснили, что речь идет об отработке «совместных маневров и операций подразделений противовоздушной и противоракетной обороны быстрого реагирования вооруженных сил России и Китая в целях защиты от провокационных ударов баллистических и крылатых ракет». В заявлении МО РФ было сказано, что «российская и китайская сторона будут использовать результаты учений при обсуждении предложений по российско-китайскому военному сотрудничеству в области противоракетной обороны».

Таким образом, очевидно, что передача СПРН была далеко не единичным событием. Проще говоря, речь идет о том, что Россия предоставляет Китаю эксклюзивные ноу-хау, предназначенные для противодействия американским ракетным ударам, а также для развития «потенциала ответного удара», который является критически необходимым для поддержания стратегического баланса.

СПРН состоит из мощных радиолокационных станций дальнего действия, способных обнаружить приближающиеся баллистические ракеты и боеголовки. В 2015 году Россия продала Китаю шесть зенитно-ракетных комплексов С-400 и 24 истребителя Су-35 за 5 миллиардов долларов. Если Пекин в дополнение к С-400 приобретет новый, более мощный противоракетный комплекс С-500, который Россия начинает производить и развертывать в настоящее время, Москва будет готова помочь Китаю построить и усовершенствовать архитектуру будущего интегрированного противоракетного потенциала НОАК-СПРН.

Для Китая это будет означать стратегический стабилизирующий фактор в противостоянии с США, возможность своевременно получать надежную информацию о потенциальных ракетных пусках и рассчитывать их потенциальные точки поражения. Проще говоря, Российская система может гарантировать надежное раннее предупреждение о неизбежном ракетном ударе противника, которое даст десятки минут для принятия соответствующих решений об ответном ударе.

Очевидно, что речь идет лишь о прелюдии к более глубокому сотрудничеству между Россией и Китаем по созданию интегрированной системы противоракетной обороны. Важно отметить, что это означает создание военного альянса и серьезное повышение ставок в случае, если США решат осуществить нападение на любую из этих стран. В прошлом году московский военный аналитик Владимир Фролов сказал в интервью CBS News: «Если китайская система раннего предупреждения будет интегрирована с российской, мы получим увеличенную дальность обнаружения американских баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок в южной части Тихого и Индийского океана, где у нас пока имеются проблемы с быстрым обнаружением».

Несомненно, с формированием российско-китайского альянса связано гораздо больше нюансов, чем может показаться на первый взгляд. Накануне своей поездки в Россию в июне прошлого года президент Си Цзиньпин сказал в интервью российским СМИ, что у него « с президентом Путиным более тесное взаимодействие, чем с любым другим иностранным коллегой. Он мой близкий друг, и я очень дорожу этой дружбой». В ходе торжественной церемонии в Кремле, посвященной 70-летию установления дипломатических отношений между двумя странами, Ци Цзиньпин заявил Путину, что Китай «готов идти с вами рука об руку». «Нам нужно наращивать двустороннюю поддержку в критически важных вопросах, твердо сохранять принятый стратегический курс российско-китайских отношений, несмотря на всякого рода вмешательство и саботаж. Китайско-российские отношения вступают в новую эру и это служит гарантией мира и стабильности на планете», – сказал китайский лидер.

Стратегия национальной безопасности США от декабря 2017 года характеризует Россию и Китай как «ревизионистские» державы. Концепция ревизионизма является достаточно гибкой, чтобы подразумевать различные значения, но основное различие проводится между теми странами, принимающими статус-кво в мировом порядке и теми, которые пытаются изменить его в свою пользу.

В сущности, Россия и Китай оспаривают неолиберальные подходы, сформировавшиеся в послевоенном мироустройстве, которые выдвигают на первый план избирательное использование прав человека как универсальной ценности для оправдания западного вмешательства во внутренние дела суверенных государств. В то же время, они признают и постоянно подтверждают свою приверженность ряду основополагающих принципов международного порядка, среди которых верховенство государственного суверенитета и территориальной целостности, важность международного права, а также центральная роль ООН и Совета Безопасности.

Крайне важно понимать, что Россия и Китай действуют скорее как сторонники, чем противники существующего порядка, участвуя в глобальных институтах. Китай, в частности, является локомотивом глобализации и свободной торговли. То есть взгляды Москвы и Пекина на функционирование международной системы в целом соответствуют Вестфальским принципам.

Тем не менее, в геополитическом аспекте, как гласит Стратегия национальной безопасности США, «Китай и Россия бросают вызов американской мощи, влиянию и интересам, пытаясь подорвать безопасность и процветание Америки… Они хотят сформировать миропорядок, несовместимый с американскими ценностями».

Очевидно, что предыдущая фаза развития отношений между Москвой и Пекином, которую англоязычные аналитики называли «model alliance» (пилотный альянс), сменилась реальным военным сотрудничеством. Внутренняя динамика двусторонних отношений становится все более сильной и превосходит любые влияния внешней среды. Расширяющееся стратегическое партнерство уже принесло выгоду обеим странам и стало их общим активом. В то же время, оно укрепляет их позиции на международной арене и обеспечивает поддержку дипломатическим усилиям обеих стран.

Суть в том, что российско-китайский альянс не соответствует нормам классического военного союза. Он обладает большей гибкостью. Речь не идет о намерении противостоять США военными средствами. Но Москва и Пекин демонстрируют готовность совместными усилиями сдерживать США, в случае атаки на Россию или Китай, либо на обе страны.

Проще говоря, сейчас идет гонка на истощение. И она будет все больше разочаровывать США, поскольку Россия в последнее время бросает вызов так называемой «Индо-Тихоокеанской стратегии» Вашингтона, и это происходит в то время, когда растет напряженность в Тайваньском проливе. Так, 17 сентября Кремль выразил свою озабоченность по поводу того, что «военная активность внерегиональных стран (то есть США и их союзников) создает напряженность, и Восточный военный округ, базирующийся в Хабаровске, усиливается смешанным авиационным подразделением и бригадой ПВО.

Соединенные Штаты не могут победить в этом противостоянии в силу самой его природы. Четырехсторонний диалог по вопросам безопасности не имеет смысла, потому что три из четырех его участников – Австралия, Япония и Индия – не имеют никаких оснований считать Россию ревизионистской державой или враждебно к ней относиться.

Некоторые американские эксперты заявляют, что США возвращаются к своим трансатлантическим связям, которыми пренебрегал Трамп, и что в случае прихода к власти Джо Байдена, евроатлантизм в Европе получит мощный новый импульс. Однако, здесь все не так просто, как кажется. Дело в том, что, как однажды написал министр иностранных дел Германии Йошка Фишер, трансатлантический «раскол» порожден отсутствием взаимного доверия, а также расходящимися приоритетами, которые сформировались задолго до Трампа, и не исчезнут с приходом нового президента в Белый дом. Кроме того, в Европе есть немало государств, которые не разделяют враждебности Соединенных Штатов по отношению к России и Китаю.

Соединенные Штаты н е смогут разрушить этот альянс, если не победят одновременно и Китай и Россию. Между тем, этот альянс оказался на правильной стороне истории, поскольку время работает в его пользу. Превосходство Америки продолжает разрушаться, и мир привыкает понемногу к «постамериканскому веку». Очевидно, что лидеры в Москве и Пекине, усвоившие законы диалектического материализма, строят свой альянс с расчетом на XXI век.

Источник