9 мая в Башкирии: 30 километров Победы бабы Паши

Вы смотрели в глаза тех детей,

Знает кто о войне не из книжек:

Потерявших отцов, матерей,

С умным взглядом невзрослых детишек?..

Их, прошедших все годы войны,

Не пугают небесные грозы,

Но боятся они тишины –

В ней таится немая угроза.

Екатерина Кириллова.

… Дети войны. Дети, чье детство украла война. Детство без игрушек, веселого смеха и маленьких радостей. Рано повзрослевшие, они знают, что такое тяжелый труд, голод и смерть…

С бабой Пашей мы познакомились два года назад. Она мне сразу понравилась. Очень общительная, искренняя — говорит то, что думает, не лукавит, камня за пазухой не держит. И довольно бодренькая, несмотря на годы — ведь восьмой десяток уже разменяла. На ее огород, который она содержит со своей дочерью Леной, — любо-дорого смотреть — спозаранку прополет грядочки: ни соринки, ни травинки лишней.

— А как ваше полное имя? — интересуюсь.

— Все равно не запомнишь, дочка, — зови, как все, — бабой Пашей, — отмахивается она.

А на самом деле бабушку-мою соседку по даче зовут Аспазией Николаевной. Это отец настоял на таком необычном имени — в честь своей первой любви — красавицы венгерки.

И фамилия у бабушки звучная — Джуга — от мужа. В связи с ней она вспоминает любопытный случай из школьного детства своего сына.

— Моего младшего зовут Владимир Ильич — так уж получилось, не специально в честь Ленина, конечно, — объясняет она. — Как-то руку он тянет, к доске просится, а учительница возьми да пошути: «Ну выходи ты, наполовину Ленин, наполовину Сталин». Вот к Вовке и прилепилась эта фраза — так до конца школьных лет его и дразнили.

Баба Паша рассказывает много и интересно. Не просто жизнь у нее складывалась. Не щадила она ее, много чего пришлось повидать. И война, и голод, и болезни.

Родилась Аспазия Николаевна на Украине. Когда началась война, ей было всего три года. Но она помнит все, ничего не забыла.

— А как это можно забыть?! Все еще ночами снится, какие зверства творили немцы и их прихвостни над нашими людьми.

Баба Паша со слезами рассказывает, как медленно и мучительно умирал их сосед — дядя Витя. Картина его страшной смерти все еще стоит перед глазами.

— Люди Степана Бандеры привязали его к телеге и проволокли через всю деревню… Кровавый след от его ран тянулся по земле несколько десятков метров. А потом его, обессилевшего, на глазах жены и маленьких детей скинули в реку. Односельчане пытались его спасти, но бандеровцы не дали, так и утонул он…

Их деревню оккупировали немцы. Они отбирали у жителей еду, домашний скот.

— Житья от них не было, пришлось нам схорониться в землянках, которые соорудили в 30 километрах от деревни. А свой штаб немцы развернули чуть подальше, на Лысой горе. Тропинка к землянкам вела через поле.

Именно по ней шестилетняя Аспазия провела отряд советских солдат. Она тайком, никому ни о чем не говоря, показала бойцам дорогу к немецкому штабу. Это было очень опасно — поле было заминировано немцами. Позже командир отряда вернулся в деревню и разыскал семью маленькой девочки, их смелой проводницы, чтобы поклониться ее родителям и поблагодарить. Если бы Аспазия была чуть постарше, то ее представили бы к награде — так и сказал командир.

— А наши немцев всех перестреляли и освободили деревню.

Аспазия Николаевна вспоминает еще один случай, который врезался в ее детскую память. Ее сестру Параску немцы увезли в Германию. Домой она вернулась через несколько месяцев, беременной. Узнав о том, что дочь на сносях, отец так долго бил ее, что у нее случился выкидыш. «В нашем доме не будет немецкого выродка!» — кричал отец.

Сестра Аспазии ни словом не обмолвилась о своем пребывании на фашистской земле. Молчание она хранила до конца своих дней.

— Параска очень изменилась. Очерствела. Будто душу из нее вынули фашисты. Стала нелюдимой, очень жесткой. Как-то я взяла без ее разрешения несколько монет, которые хранились у нас в комоде. Чтобы купить альбом — рисовать я любила. Когда она узнала об этом, чуть не отбила мне пальцы на руках, била по ним молотком…

Сразу после войны Аспазия и ее сестры осиротели. Один за другим ушли мать и отец.

— Мать умерла вскоре после родов, а отец скончался от туберкулеза.

Все заботы о младшеньких легли на плечи старших детей.

— Чем могла, помогала крестная. Тогда был страшный голод, — вспоминает баба Паша. — Есть было нечего, счастье, когда удавалось сделать мамалычку (густая каша из кукурузной муки — прим. авт.).

Ребенок войны, бабушка знает цену кусочку хлеба.

— Доешь, Дианочка, нельзя выбрасывать хлебушек, — наставляет свою правнучку баба Паша.

У нее большая семья — трое детей и трое внуков, уже и правнуки есть. Но так уж получилось, что дети и внуки живут в разных российских городах.

— Мы же в Россию приехали в 69-м. На Дальнем Востоке поселились, — рассказывает бабушка. — Как так вышло? А вот сейчас расскажу, слушай, — так обычно она начинает свой каждый рассказ. — На Украине начали с мужем возводить дом — очень хотелось построить его своими руками, я же и плотник, и каменщик, и маляр, и плиточник, — загибает пальцы баба Паша, считая сколько строительных профессий она освоила самостоятельно. — Но дом наш затопило. Со слезами на глазах мы наблюдали, как стихия все рушит. Вот тогда нас и еще несколько десятков семей стали переселять в Крым и на Дальний Восток.

Потом были другие российские города — Новосибирск, Братск. Семь лет вместе с мужем они провели в тайге, работая на пасеке.

— В первое время было страшно, лес кругом, дикие звери, — рассказывает баба Паша. — Как-то осталась одна дома, муж уехал в город за продуктами. А тут слышу: треск веток, какой-то странный шум, как будто кто-то подбирается к нашей избе, не иначе, как косолапый пожаловал в гости, схватила ружье — хорошо, что муж научил стрелять — и тихонько за дверь. И действительно: медведь к ульям подобрался. Я несколько раз выстрелила в его сторону — слава богу, вспугнула, убежал таежный житель...

Уже полвека бабушка живет в России. О том, какая сейчас ситуация на Украине, прекрасно знает, внимательно следит за новостями.

— Сердце кровью обливается, когда слышу, как Бандеру там называют «национальным героем»…

В Башкирию баба Паша вместе со своей старшей дочерью Леной и внучкой с детьми приехали три года назад. Зять планировал строить здесь бизнес. Купили дом под Уфой. Но что-то не срослось, планам не суждено было осуществиться, пришлось внучке с детьми уехать в Москву. И остались баба Паша с дочкой одни на чужбине. «Все хорошо, нравится нам здесь у вас», — говорит бабушка, а сама украдкой слезы вытирает. — Мне ведь скоро уж помирать. Кто здесь за моей могилкой будет ухаживать? Ленка вон сама еле ходит. Поближе бы к внучке перебраться…»

Мы приходим к бабе Паше, как к своей родной бабушке. За два года почти что породнились с ней.

— Не стой в дверях, идем с пирожками чай пить, — зовет бабушка уже с порога и торопится чай поставить, угостить вкусной стряпней. Открытая, душевная, искренняя она. А в их доме светло и тепло, и расставаться с ними не хочется…

Источник