В Башкирии на месте разрушенного храма установили поклонный крест

От редакции. В начале июня в деревне Казанка Благовещенского района Башкирии инициативная группа во главе со священником Виктором Ивановым установила святой поклонный крест на месте разрушенного Казанско-Богородского храма. О том, как это происходило, и о трагической истории храма рассказывает участник событий — историк церквей Уфимской губернии Павел Егоров.

Село Казанка было основано в XIX веке вятскими крестьянами, переселившимися в Уфимскую губернию. Расположено оно в бездорожных заброшенных местах среди полей и перелесков близ правого берега реки Усы, притока Уфимки. По селу протекает ручей Пискун — приток Усы. Название свое он получил недаром. Когда переходишь его по камням, слышится журчание, более напоминающее писк. Центральная часть бывшей Надеждинской волости — ныне глухая и почти безлюдная. А раньше вокруг Казанки процветали приходские деревни, посёлки, хутора.

Большое помещичье село Старо-Надеждино в шести верстах от Казанки. Но попасть в волостной центр возможно лишь полевой дорогою, к тому же, нужно преодолеть Усу, текущую в глубокой извивистой логовине. Не смогли долго жить русские переселенцы без храма. Деревянная бревенчатая церковь была построена в селе в 1886 году. Естественно, что название она получила от имени села — Казанско-Богородская. Располагалась церковь на ровной площадке близ въезда в село с запада, со стороны Волковской дороги на главной улице. Историк Иван Златоверховников сообщил, что церковно-приходская школа в селе, преобразованная из школы грамоты, открылась в Казанке 25 сентября 1890 года. Земли при церкви в конце XIX века не было, что являлось большой редкостью для того времени.

Под сенью престольной иконы Казанской Божией Матери в селе текла размеренная православная жизнь. Текла впрочем, недолго — полвека. За 50 лет можно отслужить более 18 тысяч Божественных литургий. Но если это городской храм или монастырь. А если сельский? Примерно около 500, не считая суббот. Имён всех священников, служивших в этом храме, мы, вероятно, никогда не узнаем. Но некоторые имена сохранились.

Наиболее любопытна судьба Михаила Михайловича Макарьевского, он служил здесь около 13 лет: с 1909 до 1922/23-го. Вот что поведала его правнучка Людмила Петровна. Отец Михаил в мужицком кафтане бежит в Уфу перед вступлением в Казанку какого-то блуждающего отряда Красной Армии (возможно, это был знаменитый рейд Блюхера). 25 августа (старого стиля) 1918 года он выступает на заседании Уфимского Епархиального собрания («Уфимские Епархиальные ведомости», июнь 2012 г., № 8, статья «Священномученик Аверкий Северовостоков»). Вот как пишет об этом Н.П. Зимина: «Батюшка явился в собрание немедленно по прибытии в Уфу из своего села, откуда бежал перед самым вступлением туда красноармейцев. Прибежал в Уфу в мужицком кафтане, лаптях и шапке, оставив дом с имуществом. О всём случившемся с ним […] он говорил с волнением, так что многие участники собрания, слушая его рассказ о зверствах красноармейцев над населением и особенно духовенством, не могли удержаться от слёз. Имущество духовенства, по сообщению о. Макарьевского, расхищается, истребляется, сожигается, духовенство терпит издевательства, побои, а некоторые из священников расстреляны». В 1919 году окончательно установилась советская власть. Но церковь в Казанке не закрылась, богослужения продолжались: видимо, о поездке Макарьевского в Уфу властям не было известно. Никаких репрессивных действий по отношению к нему со стороны большевиков не последовало, за штат он ушёл сам.

Кто служил дальше — неизвестно. В феврале 1934 года в архивных документах встречаем имя Иоанна Левицкого. А осенью 1937-го года из села арестован и 15 ноября расстрелян Ермолаев Иван Максимович (1873–1937), очевидно, он и был последним священником этой церкви, а день его ареста был последним днём действования Казанской церкви.

С 1930 году село Казанка стало относиться к Благовещенскому району. Сплошная коллективизация крестьянских хозяйств катком прошлась по судьбам миллионов российских крестьян. Не стала исключением и Казанка. Закрыта и разграблена была Казанская церковь около 1935 года. Вероятно, сразу же была церковь обезглавлена: снесены её купола. Какое-то время село по инерции процветало, но вскоре коллективизация-раскрестьянивание дало свои страшные плоды. А далее шли хрущёвские безумства: обрезание огородов по стены дома, запрет держать скотину (а вдруг крестьяне в фермеров превратятся) и подоспевшая паспортизация массово погнали крестьян в города, благо черниковские заводы и бесплатное жильё относительно близко. Опрошенные нами старожилы держатся за число 240, именно столько дворов насчитывалось в Казанке в лучшие годы. Ныне осталось четыре жилых дома, да ещё я насчитал до десятка заброшенных, полуразрушенных.

Как вспоминают старожилы, сельский клуб располагался в церковном здании до 1980-х годов.

Впервые я посетил Казанку 19 лет назад, летом 2000 года. Насколько можно было судить по состоянию оголённого церковного цоколя, кустам и остаткам брошенных балок, и словам опрошенных тогда старожилов, здание церкви снесено примерно в конце 1980-х, в крайнем случае — в начале 90-х. Кроме цоколя сохранялись частично нижние венцы сруба, кои по ветхости для разрушителей были уже непригодны. После разборки годных брёвен всё остальное было беспорядочно брошено. Руины Казанской церкви зарастали сорным кустарником, деревьями и бурьяном. На тот год в селе оставалось несколько русских дворов, людей уже пожилого возраста. Частично остатки села принялись было заселять марийцы, но поняв бесперспективность, уехали и они. Второй раз весною 2002 года я вывозил на место Казанской церкви подростков одного из детских школьных клубов по дороге в возрождаемый монастырь Святые Кустики. Во время этого «детского выезда» произведена видеосъёмка святого места сего. Тогда наивно думал, что возрождение вот-вот, оно близко, что от целенаправленной работой пастырей духовных народ со дня на день воцерковится, и сюда хлынут толпы желающих бороться с запустением, село получит вторе рождение. Прошло 17 лет.

Прихожане градо-уфимской Свято-Пантелеимоновской церкви под руководством настоятеля о. Виктора Иванова уже ставили памятные кресты на местах разрушенных храмов Благовещенского благочиния. Это было на местах церквей в Воскресенке, Покровском (Рыбном Озере), Гилёве-Грязновке. В этом году им была поставлена задача очистить святое место Казанской церкви и установить здесь крест. В апреле по благословению о. Виктора мы с Алексеем Горбуновым выехали на разведку. Через 17 лет узрели мы место церкви, густо заросшее молодым лесом и буреломным подлеском. Нижние венцы брёвен над фундаментом, зримые в начале нулевых, уже были растащены: «в хозяйстве всё пригодится». Далее в мае пару раз прихожане выезжали на место с топорами и пилами, дабы расчистить место для установки памятного креста. Из-под зарослей и завалов постепенно проступили контуры фундамента, обнаружилось, что безбожные «предприимчивые» селяне пытались разбирать и его, причём это происходило отнюдь не при Сталине, а в наши годы…

Крест, как и в прошлые разы, изготовил боголюбивый прихожанин Вячеслав. Высотою крест четыре метра, изготовлен из лиственницы.

Наконец 9 июня 2019 прихожане десантировались на установку святого креста. Почему именно десантировались? Не забудем, что настоятель Пантелеймоновской церкви — бывший десантник.

Когда шесть добровольческих машин подъехало к Казанке, никто из жителей хлебом-солью нас не встречал. Особо и не ожидалось. Убрав последние ветки и сучья, под метёлочку очистили место церковного алтаря. Тем временем мы, несколько человек, отправилась на поиски старожилов. Их тоже особо не ждалось. Мне казалось, что по Казанке в прошлые годы я набрал достаточно, но вдруг Бог послал ещё одну рассказчицу — Алевтину Андреевну Двоеглазову.

Кратко излагаю её рассказ, записанный тут же одной из прихожанок Ириной Ивановной.

«Сама я церковь не застала, в моём детстве в ней уже был клуб. Бабушка Елизавета [про неё] рассказывала. Когда зорили церковь, то иконы разбивали… Отец её служил тут церковным старостой. Когда церковь закрывали, ему уже 80 лет было. С ним не церемонились, но возраст уберёг его от ареста. За него арестовали дочь, мою бабушку Елизавету, и отправили в Рыбинск на строительство водохранилища. Ей дали срок 10 лет вместе ещё с двумя другими женщинами из села. Женщины таскали огромные камни на строительстве. Отец свою дочь не дождался, умер. А Елизавета вернулась через 7 лет. Из Рыбинска домой она пришла пешком. В разорении церкви особенно усердствовал Леонид Балыклов. Он сбрасывал колокола, ломал колокольню. Потом он удавился. Вот так! [После закрытия храма] бабушки собирались по домам, [чтобы творить соборную молитву], Климина Дарья, Волкова Мария, Ярочкина Лукерья, несколько их было, всех-то не помню уже… А в церкви на месте алтаря находилась сцена, на ней пели и плясали. Я сама [не раз] ходила в клуб. Здесь был батюшка похоронен [показывает место за алтарём церкви] как звали, не знаю. [Церковной] ограды и ворот не помню, берёзы и тополя были, как ограда. А там поповский дом стоял [показывает место недалеко от храма]. Его сломали, растут два тополя… Бабушка Елизавета прожила 93 года. Клуб закрыли в 80-е годы, потом [в церкви] было общежитие для рабочих. [Сначала] разобрали полы, потом стены [сломали]. Тут ещё Любавина гора была, роднички били, [их] чистили [всем селом]…»

За опросом время пролетело незаметно, отец Виктор начал служить молебен по освящению креста.

Эта была настоящая соборная молитва 30-ти христиан, но кроме стоящей среди нас правнучки старосты Двоеглазовой, они никак не связаны с тем населением Казанки, которое, по сути, предало свой храм, немало способствуя не только его разграблению, но и растаскиванию по досочкам.

По окончанию ваш покорный слуга выступил перед собравшимися людьми выступил. В выступлении отметил, что это примерно 110-й поклонный крест, установленный на местах порушенных храмов в пределах Уфимской губернии, что может служить показательным фактором — из 630-ти церквей, стоявших в начале ХХ века, сохранилось к концу его чуть более сотни.

Конечно же, выглядит совершенно бессмысленным желать после установки памятного креста продолжения какого-то возрождения. Памятные кресты — это самое большее, что мы можем ныне сделать.

Мы не можем даже проследить за судьбою установленных десятков крестов по Уфимской митрополии. Только положиться на милосердие Божие в их сохранности. Небольшая подвижническая группа, стихийно сформировавшаяся за последние годы в Свято-Пантелеймоновском приходе вокруг харизматичного лидера отца Виктора, не всесильна. Она взяла на себя тяжёлый крест возрождения церкви соседнего села Волково и не может далее делать то, что обязаны сделать оставшиеся местные жители. Ребятам надо помочь. Нужно укрепить сохранившийся, но распадающийся церковный цоколь, не допускать дальнейшего зарастания церковного места надвигающимся лесом.

Наполнение села могущими вернуться бывшими жителями, а также русскими переселенцами из центральных губерний и южных республик — это только робко высказанная мечта. А как хотелось бы возрождения этого села и воздвижения на месте уничтоженной Казанской церкви, на месте нашего Креста, новой церкви, кою уже «врата адовы не одолеют».

Источник