Россия в Сирии остается на месте водителя

Как сообщается, в понедельник сирийские войска окружили юго-западный город Дараа, который первым в 2011 году поднял бунт против президента Башара Асада. Это стало еще одной победой правления Асада, который в последние недели продолжил постепенный возврат некогда утраченных мятежникам территорий.

Месяцами эта область относилась к зоне деэскалации — договору, заключенному между Россией, Иорданией и Соединенными Штатами. Но очень быстро произошла эскалация ситуации.

Наступление сил правящей власти в Дараа началось в прошлом месяце с каскадной волны авиаударов и наземного наступления, из-за которых беженцами стали более четверти миллиона человек. Этот исход вызвал новый гуманитарный кризис: в Иордании, где уже находилось более 1,3 миллиона сирийцев, граница была перекрыта, и последним беженцам уже некуда было податься.

После предоставления выхода мятежникам кризис утих. В минувшие выходные инициированное Москвой временное прекращение огня позволило десяткам тысяч беженцев на юго-западе Сирии вернуться в свои дома, в районы, которые сейчас контролируются правительством. Боевики также складывают оружие, что является условием таких сделок.

С точки зрения Москвы, дела идут в основном в соответствии с планом. В сентябре 2015 года вмешательство России в Сирию начало менять исход битвы. Американские критики, в том числе бывший президент Барак Обама, однажды предположили, что Сирия окажется для России трясиной, той же, какая преследовала недавние кампании Соединённых Штатов на Ближнем Востоке. Но если президент Путин и не в полной мере выполнил свои обещания по выводу российских сил из Сирии, сравнительно малое число потерь среди официальных российских войск оставляют общественное мнение по большей части на его стороне. На фоне стремящегося отмыть от сложившегося в регионе хаоса руки президента Трампа, Москва вполне может дождаться ухода оттуда Вашингтона.

Более того, сторонники вмешательства России отмахиваются от обвинений Москвы в развязывании кампании насилия в отношении повстанческих районов, включая использование сирийским правительством химического оружия. «Западная пресса обвиняет без всяких доказательств — это все политические обвинения, и они не объективны», говорит бывший заместитель премьер-министра правительства Асада Кадри Джамиль, который сейчас находится в Москве и возглавляет номинальную сирийскую оппозиционную группу, признанную Кремлем.

Джамиль, выступая сегодня в WorldView, утверждает, что решительные шаги Москвы в Сирии помогают положить конец разрушительной войне. «Я думаю, что если бы не операция российской армии, число жертв было бы намного выше», говорит он. Число жертв сейчас исчисляется сотнями тысяч, тогда как без России оно могло достигнуть миллиона.

Другие комментаторы видят московский гамбит как мастерский удар. «Русские сейчас демонстрируют навыки Макиавелли, которые определяют, как выглядит успех на поле битвы», говорит Камаль Алам, гостевой лектор в Королевском институте оборонных исследований Великобритании — аналитического центра, базирующегося в Лондоне. «Впервые в современной истории на Ближнем Востоке иностранная военная интервенция восторжествовала».

Вопрос о том, что для Сирии будет дальше, зависит от запланированной на следующей неделе в Хельсинки встречи между президентами Трампом и Путиным. Представители администрации Трампа уже давно стремятся вбить клин между двумя основными сторонниками Асада, Россией и Ираном. Укоренившиеся позиции Ирана в Сирии гневно осуждаются как Вашингтоном так и Израилем. Однако хотя между Тегераном и Москвой существует множество разногласий, раскол между ними не ожидается.

«Русские не могут гарантировать отсутствие Ирана в Сирии», объясняет московский эксперт по российской внешней политике на Ближнем Востоке Максим Сучков.

Он также добавляет, что Россия может не хотеть рисковать сотрудничеством с Ираном в других областях. «Связи этих стран не ограничиваются только Сирией», говорит Сучков. Иран является важным партнером России в Афганистане, Центральной Азии и на Каспии, и у них есть аналогичное видение на Ближнем Востоке в смысле борьбы с салафизмом», имея в виду суннитский экстремизм, питающий ДАИШ и другие воинствующие группировки.

Тем не менее, в небольших количествах наблюдаются признаки продуктивной дипломатии. Наступлению в Дараа предшествовало очевидное соглашение между Россией и Израилем, успокоившее Израиль относительно опасений в присутствии иранских сил вдоль их границы. Тогда Запад закрыл глаза на это наступление, несмотря на его гуманитарные последствия. Российская военная полиция также намерена патрулировать юг Сирии, в предположительном намерении воспрепятствовать правящей власти мести гражданским, когда-то жившим под властью мятежников.

Но это хрупкий мир, который может продлиться недолго. «Не должно быть иллюзий, что реализация буферной зоны может быть гарантирована», пишет в Washington Post эксперт по региону Майкл Шарнофф. «Сирийское руководство сделает то, что выгодно ему, а не то, чего требуют США или Россия».

И, в конечном счете, говорит Сучков, Путин ценит свою способность создавать образ успешного игрока на Ближнем Востоке, особенно в противопоставлении с США.

«Для США, Сирия имеет значение скорее из-за Ирана, для России же Сирия важна из-за США».

Источник