Пропадет ли «Башкирская содовая компания» без Куштау

«Башкирская содовая компания» без Куштау? Мухи — отдельно, котлеты — отдельно.

Содовый завод, создаваемый в Башкирии при Сталине, изначально не включал в себя понятия «народные святыни» и «экология». Это экстенсивное советское производство (за счет новых людских и сырьевых ресурсов, а не благодаря эффективности). Его создавали как раз под переработку шиханов и сливы вредного рассола в Белую. Во многом оно остается таковым и сейчас. Владельцам и бенефициарам БСК такое было на руку. Они в последние 15 лет не задумывались о миллиардных кредитах для переформатирования производства под экологические стандарты. Просто выводили деньги в офшоры, отдавая какую-то незначительную часть на «социалку». Когда лишились Куштау, начали шантажировать власть, что уволят людей, сократят производство, и дождались.

Они неустанно убеждали нас, что за 75 лет обкатали сотни технологических процессов, один из которых — обжиг шихты (известняка с добавлением топлива) в известковых печах. В них известняк обжигается в несколько стадий, прежде чем получится продукт для последующей переработки. И это называется вершиной технологии? Громоздкое сложнейшее производство, подогнанное лишь под подвоз огромного количества сырья, лежащего под ногами, и добивания изрядно обмелевшей реки Белой? При этом весь чистоган оседает даже не в России. За кого нас держали толстосумы?

Весь драматизм ситуации в том, что вот на такой технологии завязаны еще 1300 потребителей БСК. В будущем каждый квартал её простоя означает постепенный слом логистики, технологической цепи целой российской отрасли. Сама же БСК может скукожиться до маленького предприятия, выпускающего два-три вида продукции. Да уж, бенефициары знали, чем шантажировать, пытаясь загнать региональное правительство в угол. После возвращения компании под контроль государства новый исполнительный директор и его команда должны совершить не иначе, как прорыв, чтобы обойтись без сырья шиханов. Задача очень трудная, потому что придётся совместить, оптимизировать целый ряд технологических процессов. Причем на раскачку времени нет. Иначе значительная часть средств за сырье утечет турецким конкурентам, а налоговые поступления в бюджет Башкирии сократятся.

Технопроблему БСК и сохранность шиханов близко к сердцу восприняли производственники, сетевые пользователи.

— Если использовать каустическую соду, то процесс Сольве не нужен, — пишет блогер Ирнис Халиуллин. — Каустическую соду можно напрямую карбонизировать и получить кальцинированную. Такой метод используется при избытке каустической соды, когда она идёт в виде побочного продукта в хлорных производствах. Если проще, надо постепенно расширять «Каустик» и сокращать «Соду», заменяя процесс Сольве на электролиз по мере создания новых производств, использующих хлор. Похожие мнения высказывают и другие пользователи, кстати, имеющие за спиной химфак, лаборанты производств. Их суть в том, что выпуск одних видов продукции надо сократить, других — расширить, а в это время модернизировать технологию. И небо не упадет на землю.

Я больше склонен доверять экспертам. К примеру, профессору Марсу Сафарову, который давно и серьезно занимается проблемой шиханов и выступает против нежелания БСК отказываться от хищнического способа производства. Вот что он сказал в одном из интервью в СМИ:

— В западной части Башкирии очень много осадочных пород известняка. Как и шиханы, они формировались миллионы лет. Сомневаюсь, что лаборанты смогут отличить их пробы от проб, взятых с шиханов. Но владельцы компании утверждают, что могут работать только с сырьем Куштау или Торатау. Это неправда. Чтобы включить в переработку другие залежи известняка, надо проложить дорогу, изменить логистику. Цена вопроса — 100-120 миллионов рублей (по другим оценкам —250-300 миллионов рублей – прим. автора). А ведь компания имеет доходы в 10-12 миллиардов рублей в год.

В БСК работают две тысячи человек, но персонал раздут минимум в три с половиной раза. При этом поддерживается миф, что Стерлитамак – моно-город, а ведь там немало гораздо более мощных, чем БСК, предприятий. Напомню, что в 1952 году завод выпускал 125 тысяч тонн соды в год. Сегодня — 1 миллион 800 тысяч.

Интересный способ вести бизнес: оформляют участок земли и пристраивают к нему 15 заводов. Сомневаюсь, что при этом проведены согласования, ТЭО, обоснования.

Потому что для строительства нового завода надо пролезть через угольное ушко, это долго и трудно. Для расширения такого не нужно. Зачем, если мощность увеличилась почти в 15 раз, – считает Марс Гилязович.

Сейчас ясно одно — в Совет директоров БСК должны прийти принципиально другие люди, которые без высокомерного отношения к «аборигенам», то есть к нам, должны максимально открыто рассказывать, что и как они будут менять в содовом производстве. Честно говорить, как будут замещать просевшие позиции по сбыту. О потерях (они неизбежны). Это та плата, которую понесет отрасль за прекращение отравления рек Белой, Камы и частично Волги. Бенефициарам неплохо бы согласовывать свои планы с экспертным советом, состоящим из учёных, производственников, представителей правительства. Нужны ученые мозги с полномочиями. Но если в совете появятся хоть один оголтелый, национально озабоченный или широко известный в своей семье «общественник», мы опять получим раздрай, туман, битвы за самопиар, турецких сырьевиков и тихо подыхающую содовую отрасль.

Экологический патриотизм — дорогая штука. Любое подобное производство в мире наносит определенный ущерб экологии. Но республика хотя бы должна пользоваться деньгами, полученными от эксплуатации природы. Чтобы каждый житель Башкирии мог прочитать в смартфоне про четкий инвестиционный план БСК. Сколько денег пойдет на фильтры, очистные сооружения, как уменьшится экологический ущерб после их внедрения. И самое главное, куда пойдет прибыль, Карл. Это, пожалуй, сейчас волнует всех. Эго населения Башкирии исхлестано, а сейчас оно почувствовало, что его услышали. Вот шанс перевести проблему из политической плоскости в экономическую и создавать современное производство.

Источник