Могут ли вообще поладить Запад и Россия?

Несмотря на огромное количество воспоминаний и размышлений по поводу тридцатой годовщины падения Берлинской стены, в которых преобладает эйфорическая ностальгия, от внимания авторов ускользнул, пожалуй, самый важный урок 1989 года.

Дело вовсе не в том, что ликование, восторг и спонтанный всплеск свободы были ненастоящими. И не в том, что вместо «конца истории», который, как многим казалось, наступил тогда, история вернулась, да еще с удвоенной силой. И даже не в том, что «однополярный период», наступивший после распада СССР в девяностые годы, был нереальным, несмотря на всю свою эфемерность.

Скорее, то главное, что ускользнуло от внимания и оценки, в то время как именно этим и объясняется, почему ожидания после холодной войны оказались столь ошибочными, является в какой-то степени исторической аномалией.

Дело в том, что во время всех предыдущих исторических переломов на протяжении многих веков, начиная с Пелопонесских войн, и даже еще раньше, вспышки конфликтов, неожиданные резкие изменения или революции каждый раз сдвигали тектонические плиты, составляющие мировое устройство. Однако, после завершения холодной войны и распада Советского Союза система, сложившаяся после Второй мировой войны, осталась практически без изменений.

Между тем, на протяжении четырех веков существования современного мира, начиная с Вестфальского мирного договора в 1648 году, на каждом новом переломе создавался новый порядок: рушились империи, перекраивались границы, менялись режимы и создавался новый баланс сил. Стоит вернуться к этим эпохальным преобразованиям прошлого, чтобы понять, почему же довольно скромные перемены, наметившиеся после окончания холодной войны, оказались столь непродолжительными.

Вестфальский мир

Возьмем для примера Вестфальский мир, который заложил основу современной концепции государственного суверенитета. Он стал результатом почти ста лет непрерывных войн – восьмидесятилетней войны и тридцатилетней войны между протестантскими и католическими государствами, существовавшими на просторах Священной Римской империи. Начиная с 1568 года, фактически восемьдесят лет шла война за независимость Голландии, восставшей против власти испанского короля Филиппа II Габсбурга.

В конечном итоге, власть Священной Римской империи была разрушена, и это привело к заключению ряда соглашений, кульминацией которых стал Вестфальский договор. Этот договор, достигнутый посредством весьма извилистой и изощренной дипломатии, определил новый политический порядок, основанный на принципе полного государственного суверенитета. Христиане недоминирующих конфессий получили право исповедовать свою веру (оно было установлено Аусбургским мирным договором 1555 года), а каждое государство – полностью контролировать собственную территорию, народы и религии. Произошел масштабный территориальный передел. Это привело к тому, что Швеция получила контроль над Прибалтикой, Франция стала ведущей западной державой, а германские земли получили возможность решать, какая религия будет доминировать на их территории. Таким образом, возник новый политический порядок и новый баланс сил, основанный сосуществовании суверенных государств. Именно он по сей день остается фундаментом системы национальных государств и международного права.

Венский конгресс

Следующим великим поворотом в истории стал Венский конгресс 1815 года, завершивший столетний период почти непрерывных войн между европейскими державами. Предыдущее мирное соглашение, Утрехтский договор 1722 года, оказалось не в состоянии унять амбиции Франции. Поражение Наполеона Бонапарта в 1814 году разрушило прежний европейский порядок. Всем великим державам континента – России, Великобритании, Австрии и Пруссии – потребовались огромные усилия и тонкая дипломатия, чтобы договориться о новом устройстве Европы: репарации с Франции и перераспределение ее имперских владений, полная реорганизация Центральной Европы с передачей победителям новых территорий, кардинальное изменение конфигурации германских земель, изменение границ Польши, Италии, Скандинавии.

В конце концов, после примерного наказания Франции и удовлетворения интересов конкурирующих империй, в Европе был достигнут мир, основанный на новой системе баланса сил. Несмотря на периодически возникавшие конфликты, Венский договор поддерживал относительно мирное политическое устройство на протяжении целого столетия, вплоть до начала Первой мировой войны в 1815 году.

После ее завершения около ста лет назад, Версальский мирный договор 1919 года ознаменовал установление нового порядка в Европе, и преобразовал международные отношения путем создания Лиги Наций. Скептически настроенный Конгресс США отказался ратифицировать признание Лиги Наций, что привело к ее неэффективности и скорому упадку. Жестокое наказание потерпевшей поражение Германии, отделение части ее территорий, назначение колоссальных репараций и, в значительной степени, демилитаризация, привели к тому, что установленный мир не продлился долго, а в возмущенной Германии к власти пришли нацисты, начавшие Вторую мировую войну.

Бреттон-Вудс и Ялта

После Второй мировой войны Соединенные Штаты и их союзники стремились извлечь уроки из трагических изъянов Версальского мира, чтобы избежать очередной глобальной депрессии и Третьей мировой войны. В результате была создана новая глобальная финансовая и торговая система, договор о которой был подписан в Бреттон-Вудсе в 1944 году.

Умелое дипломатическое маневрирование и защита своих интересов на Ялтинской конференции 1945 года, проведенной Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, заложило основу послевоенного политического устройства, реконфигурации Европы и создания Организации Объединенных Наций. В отличие от Версаля, западные союзники приложили огромные усилия, чтобы реабилитировать Германию и Японию на основе демократических ценностей, принципа верховенства закона и свободного рынка.

Смысл этого небольшого урока истории состоит в том, чтобы проиллюстрировать контраст между результатами Второй мировой войны и итогами падения Берлинской стены, а также завершения холодной войны. Единственные важные изменения границ на этот раз были связаны с распадом СССР и воссоединением Германии, и продиктованы они были не внешними карательными мерами, а лишь внутренними императивами.

Искусная дипломатия администрации Буша в сочетании с дружелюбием советского лидера Михаила Горбачева обеспечили мирный характер перемен, и Запад начал попытки рассматривать СССР/Россию как партнера, а не противника. Обсуждались массовые сокращения ядерных и обычных вооружений. Тем не менее, так называемый порядок, основанный на правилах, то есть глобальная финансовая система и система ООН, оставался неизменным. Как, впрочем, и сеть альянсов США – Организация Североатлантического договора (НАТО), а также военные альянсы с Южной Кореей, Японией, Австралией и Филиппинами.

Помимо очевидного отличия от прежних эпохальных переломов, которое заключается в том, что он не был результатом крупной войны, как объяснить обескураживающий результат завершения холодной войны и распада СССР? Вместо того, чтобы развиваться и укреплять партнерство с Западом, возрождающаяся Россия отдалилась от него и попыталась восстановить как можно большую часть Советского Союза. Что касается бывших советских сателлитов, стран Варшавского договора в Восточной Европе, после первоначального восторга и эйфории по поводу новообретенной свободы и демократии, некоторые из них, такие как Венгрия, Польша и Чешская Республика, несмотря на интеграцию в НАТО и Европейский Союз, впали в авторитарный популизм. А сам ЕС, похоже, погряз в глубоком затяжном внутреннем кризисе идентичности.

Почему так произошло? Решающее влияние оказали финансовый кризис 2008 года и последовавшая за ним Великая рецессия, а также вторжение в Ирак и его оккупация Соединенными Штатами в 2003 году. Еще одним немаловажным фактором стал неудачный и крайне болезненный переход России к капитализму и возрождение ее давних авторитарных традиций. Наконец, нельзя не упомянуть в этом ряду стремительное расширение НАТО и присоединение к западному военному блоку стран бывшего Варшавского договора, которое спровоцировало антагонизм России. Безусловно, такое развитие событий в корне противоречило ожиданиям Москвы. Впрочем, в переходный период, длившийся с 1989 по 1992 год, президент Буш и государственный секретарь Джеймс Бейкер проявляли великодушие, не злорадствуя по поводу своей победы в холодной войне. Хотя формального соглашения не было подписано, согласию Москвы на воссоединение Германии и ее вступление в НАТО, несомненно, способствовали обещания Буша и Бейкера, что НАТО не будет расширяться на восток.

Невозможно сегодня определить, какие факторы вызвали рецидив противостояния, потому что все они были взаимосвязаны. Предположения в духе «что, если бы» относятся к области догадок. Альтернативные варианты будущего могут существовать исключительно на бумаге. Но все же, что если бы США и их союзники создали новую инклюзивную архитектуру безопасности в Европе? Что, если бы не было расширения НАТО, финансового кризиса, ставшего результатом безответственности Америки, и, наконец, войны в Ираке в 2003 году?

Можно ли надеяться на то, что в будущем нас ждет порядок, основанный на пересмотренных и более стабильных правилах, а не катастрофическое противостояние великих держав? Возможно, воссоединение Германии и демократизация стран Варшавского договора были наилучшим результатом, которого можно было достичь в тот момент? Тем не менее, в сопоставлении с результатами стратегических переломов прежних эпох, незавершенная трансформация мирового порядка после холодной войны не может не вызывать удивления.

Источник