«Экскурсия» на грани риска

110 лет назад группа политссыльных из села Самарово совершила поездку в район Нижней Конды, как было объявлено, с научной целью.
Следы ведут в Тобольский музей
Рисковое мероприятие предпринял 21-летний студент Киевского политехнического института Моисей Корсунский, высланный на три года в Тобольскую губернию за революционную деятельность. Фамилию Корсунского назвала заведующая сектором сохранения и использования объектов культурного наследия отдела археологии Музея Природы и Человека, кандидат исторических наук Татьяна Собольникова, давая интервью «Новостям Югры» (статья «Тайны многовековой Югры», 7 июня 2018 года). Речь шла об исследовании археологических памятников Нижней Конды, которые упоминаются в различных источниках конца XIX – начала XX века. «Вместе с товарищами ему (Корсунскому. – Авт.) удалось обследовать три городка и два могильника, а собранные археологические находки были переданы в Тобольский губернский музей, где они хранятся до сих пор,» – сообщила Татьяна Собольникова.
Из-за нехватки места на газетной полосе тогда не удалось более подробно рассказать об экспедиции 1908 года, которая, безусловно, заслуживает внимания в рамках просветительского проекта «Многовековая Югра» как одна из интересных страниц в истории политической ссылки и изучения территории Югры в дореволюционную эпоху. И вновь мы обратились к Татьяне Собольниковой, вот что она рассказала:
– В научной библиотеке Тобольского государственного историко-архитектурного музея-заповедника мне удалось ознакомиться с рукописью Моисея Корсунского, в которой он рассказывает об экспедиции на Нижнюю Конду. События, которые произошли 110 лет назад, показались мне чрезвычайно интересными с научной и краеведческой точки зрения, я даже задумалась о поиске средств для сканирования достаточно обширной, в 145 страниц, рукописи. Но, как оказалось, известный югорский краевед Валерий Константинович Белобородов еще в 2005 году опубликовал в краеведческом альманахе «Подорожник» «Очерк экскурсии на Конду летом 1908 года» Моисея Корсунского. В фонде, где находится эта рукопись, также сохранилось несколько писем – это переписка автора с хранителем музея В. Н. Пигнатти по поводу ее публикации в журнале Тобольского губернского музея. Но этим планам осуществиться не удалось. Для нас особый интерес «Очерк экскурсии на Конду…» представляет тем, что в нем содержатся упоминания об археологических памятниках Нижней Конды, некоторые они даже пытались раскапывать. После поездки все собранные артефакты, а также фотографии были переданы в фонды Тобольского музея. В рамках реализации научного проекта «Комплексные исследования пространственной организации древних и традиционных поселений в таежной зоне Западной Сибири на примере Нижней Конды», поддержанного в 2018 году Российским фондом фундаментальных исследований, нами запланирована поездка в Тобольск. Надеюсь, удастся ознакомиться с источниками, собранными нашими предшественниками 100 лет назад. Кроме того, запланирована новая экспедиция, в рамках которой мы фактически пройдем по следам Моисея Корсунского и его группы, а также других исследователей Нижней Конды. Надеемся, что вернемся не с пустыми руками.
Переписка с губернатором
Валерий Белобородов не просто опубликовал рукопись Корсунского в альманахе «Подорожник», но и написал статью о нем, озаглавив ее «Путешествие от скуки». Почему такое название? Обратимся к тексту статьи. Автор пишет, что в Самарово Корсунский появился осенью 1907 года. Здесь уже находились в ссылке несколько человек из европейской части России, впереди всех ждала затяжная скучная зима, и с этим не могла смириться деятельная и любознательная натура бывшего студента.
Как пишет Валерий Белобородов, «он подал сумасбродную на первый и на второй взгляд идею отправиться в длительное путешествие и сумел заразить ею несколько человек… 24 октября 1907 года из Самарово ушло письмо в Тобольск к губернатору Н. Л. Гондатти, в котором Корсунский извещал, что хотел бы в конце марта следующего года отправиться с тремя товарищами в Обдорск (Салехард. – Авт.) и откуда совершить 4–5-месячный лыжный переход по полуострову Ямал до океана, а затем пройти берегом океана и Обской губы. В пути предполагалось вести глазомерную и нивелирную съемку, изучать геологию береговой полосы, собрать коллекцию флоры и фауны».
Корсунский получил отказ, но не успокоился. В феврале 1908 года он предлагает губернатору новый план: как только вскроется река, вшестером отправиться к верховьям Иртыша и вернуться в Самарово в сентябре. Нашел поддержку у губернатора только третий вариант плана, уведомление об этом пришло в то время, когда группа ссыльных уже находилась в пути. Вот их имена: Моисей Корсунский, Герш Бабкин, Николай Рецкий, Петр Годомин, Александр Агапьев и ссыльный из Сургута Тимофей Миронов. Белобородов частично восстановил их биографии. Так, Агапьев был студентом Московского университета, Годомин – крестьянин, Рецкий – смоленский дворянин, Миронов ставил растениеводческие опыты в Сургуте, увлекался краеведением, о Бабкине ничего не известно.
Неугомонный Корсунский
Из Самарово Корсунский и его группа выехали на лодке 17 июня 1908 года, имея 15 рублей в кармане и запас продуктов на полтора месяца. «Проклятый царский режим» в лице губернатора Николая Гондатти не только дал разрешение на поездку с целью научных исследований, но и предписал выдать всем удостоверения и, в виде исключения, кормовые деньги на июнь, июль и август. Рядом с большой лодкой плыла маленькая, долбленная из одного дерева, как пишет Корсунский, «мы ее взяли для мелких разъездов». Путешественники делали остановки, производили различные измерения, вели съемку, собирали гербарии, статистический материал. Набрав с собой лекарств, по дороге лечили местное население, фотографировали жителей и получали в обмен продукты.
Все, что с ними приключалось в дороге, Корсунский подробно описал, и сегодня страницы его своеобразного дневника читаются с большим интересом. Удивительно, но житель Украины за короткий срок пребывания на Севере успел узнать особенности жизни, обычаи населения, изучил местную терминологию. «Экскурсия» продолжалась до сентября, чудом можно считать то, что все выжили, так как не один раз попадали в критические ситуации, были буквально на грани жизни и смерти.
По завершении путешествия все вернулись к месту ссылки, а неугомонный Корсунский отправился в Тобольск. Там он сдал в музей собранные материалы и, как пишет Белобородов, «пытался кого-то заинтересовать новыми проектами, устроить дальнейшие судьбы – свою и товарищей». Вице-губернатор разрешил Корсунскому и Годомину временную отлучку в Тюмень. «14 июля 1909 года Корсунский снова обратился к губернатору за разрешением отправиться в августе в составе научной экспедиции на зимовку на р. Вах. Когда губернатор поинтересовался, почему Корсунский до сих пор находится в Тюмени, а не в Самарово и кто его приглашает в научную экспедицию, он ответил, что приглашен Киевским обществом естествоиспытателей, но отказался, так как уже поздно», – пишет Белобородов.
Зимой 1910 года он извещал губернатора, что по окончании ссылки собирается поступить в летный батальон и уже начал изучать теорию воздухоплавания. Судьба Моисея Корсунского после возвращения домой из ссылки неизвестна, хотя не исключено, что кого-то из исследователей заинтересует жизненный путь этого неординарного, деятельного человека, который оставил свой след в изучении истории Югры.

Отрывок из «Очерка экскурсии на Конду летом 1908 года»

«24, 25 и 26 июля мы ездили производить раскопки. На двух городках и могатских могилах нам удалось откопать много черепков с изразцами, несколько человеческих и других костей и кое-какие металлические предметы, разбитую посуду, наконечники стрел и два украшения. Все это было захоронено довольно глубоко, и немало трудов стоило Миронову извлечь все это на свет божий. Его археологический нюх был прямо поразителен. Он ни разу не копал в пустом месте, да и вообще повсюду отличался удачливостью.
Один из городков лежит здесь на узкой косе между Могаткой и Болчаркой… Нам стало ясно, что разрывать основательно всю местность, где о десятках городков ходят легенды о кладах, где десятки лиц видывали иногда огни на холмах (вероятно, принадлежащие фосфорическому водороду), нам не под силу. Тогда я решил просить администрацию губернии дать средства для найма рабочих, надеясь, если не откажут, за сентябрь месяц много извлечь материала, покоящегося в земле. Надежды мои не сбылись...
На втором городке, почти незаметном в окружающем его Кондинском бору, мы стали рыть землю в ямах под повалившимися соснами, и здесь, пройдя темную землю… снова набрали черепков, железок и костей каких-то животных, очевидно лося. Все время нас окружала толпа, весело смеявшаяся каждому черепку…. Еще большая толпа окружала нас на могилах у речки Могатки… Некоторые порешили, что мы откапываем клады, чуть не в драку лезли, так что пришлось их довольно грубо погнать с могил. Здесь мы нашли несколько человеческих костей, в том числе один почти целый череп, наконечники стрел и какие-то украшения. Этим мы и закончили наши раскопки…»

Источник